Весной этого года при просмотре необработанного архива, хранящегося в Талдомском историко-литературном музее, в одной из тетрадей был обнаружен пожелтевший листок с фиолетовой машинописью. Как оказалось, это - стихотворение С.Клычкова «Когда вглядишься в эти зданья...»
Такой же подарок - но машинопись стихотворения С.Клычкова «Пригрезился, быть может, водяной» - был найден при аналогичных обстоятельствах ранее, около пятнадцати лет назад, в год открытия Дома-музея С .А. Клычкова.
При сравнении двух автографов обнаружена любопытная деталь: на том и другом есть авторские пометки, сделанные на полях чернилами; на первом - цифры 22, 23, на втором - цифры. 24, 25, что предполагает некую общность замысла при использовании этих стихов. Кстати, оба они вошли в последний сборник С.Клычкова «В гостях у журавлей» (М., 1930), в раздел «Праздник сокровенья», и датируются 1929-м годом. Между ними в сборнике помещены два стихотворения: «Рыбак, не езди в бурю...» <1928> и «Всегда найдется место...» <1929> (посвященное памяти С.Есенина).
Возникает интересный вопрос: а где остальные листки со стихами С. Клычкова и пометками, по крайней мере с нумерацией от 1 до 21? Или эти два стихотворения, возможно, предназначались к публикации в местном, выходившем в г. Талдоме в 1925-27 г.г. журнале «Башмачная страна»? Тем более, что в его последнем номере появились две публикации С.Клычкова: отрывок из романа «Князь мира» (глава «Рысачиха») и стихотворение «В багровом полыме осины» <1925>.
Похожие пометки на рукописях С.Клычкова встречаются и в архиве, хранящемся у вдовы его сына Н.В.Клычковой.
Более детальное изучение найденного автографа позволило обнаружить, скорее всего, авторскую правку в четырёх словах и добавленные пропущенные запятые. Но самое, конечно, интересное - это то, что в нашем автографе есть дополнительное (второе по порядку) четверостишие, отсутствующее в известных ныне публикациях. Приведём его полностью:
«...Поймешь, с чего так часто снится,
То улетающая синь,
То плечи в грубой власянице,
Пески и марева пустынь...»
Эти строки вносят дополнительный духовный и философский смысл и делают более понятными заключительные строки и замысел всего стихотворения:
«Что даже и в родной деревне
Я чувствую, как слаб и сир
Пред непостижностию древней,
В которой пребывает мир».
Скорее всего, второе четверостишие было удалено по цензурным соображениям, как «религиозное», в разгар атеистической пропаганды, так же как и подобные по тематике строки из второго стихотворения «Пригрезился, быть может, водяной...», а именно: «И небо смотрит набожно и тихо...» и «Не донесет под окна ветерок//Полесный звон, как благовест церковный».
Кстати, в двухтомнике собрания сочинений С.Клычкова они напечатаны лишь в примечаниях. А жаль...
«Очарованный странник» и «гость чудесный» Сергей Клычков снова явился к нам «в грубой власянице», чтобы к своим юбилеям напомнить о вечных духовных ценностях в «улетающей сини» и о подвижничестве древних монахов «в песках и мареве пустынь...»
P.S. И еще одна загадка для исследователей творчества С.Клычкова: на обороте автографа - адрес, написанный красным карандашом (С.Клычковым ?): «Сивцев Вражек, д.20, кв.2, Эмм...(?) Филипп...(?).»
Т. ХЛЕБЯНКИНА. |
