Журавли, застигнутые вьюгой... - 23 Февраля 2017 - Сергей Антонович Клычков

Ни Сергей Клычков, ни Сергей Есенин не оставили нам ни своих дневников, ни мемуаров, ни достаточно подробных автобиографий и жизнеописаний.
Очевидно, надо опираться на то, что С.Есенин отметил в заметке «О себе»: «Что Касается остальных автобиографических сведений, - они в моих стихах.».
Сергей Клычков в одном из набросков своей автобиографии с иронией отмечал:
«Написать биографию не так-то просто: о том, чего не было, но что непременно Клычков и Есенин.
Сергий «летний» и Сергий «осенний».
Родились оба в канун Сергиева дня: в июле - обретение мощей преподобного Сергия Радонежского, в октябре - преставление прп.Сергия Радонежского.
И имена свои получили в честь этого высокочтимого на Руси святого - игумена земли русской, недаром с латинского имя «Сергий» так и переводится - как «высокочтимый».
Родились оба Сергея в крестьянской заповедной глубинке, один - в Тверской (д.Дубровки Талдомской волости Калязинского уезда - ныне Талдомский район Московской области), другой - в Рязанской (с.Константиново, Кузьминской волости Рязанского уезда). Вспоили их реки привольные Дубна и Ока, впадающие в Волгу, вскормила земля русская, православная.А песни свои подслушали они у родной русской деревни, у золотых берез да багровых осин, у курлычущих журавлей.
«Мне говорила мать,
что в розовой сорочке
Багряною зарей родился я на свет,
А я живу лишь от строки до строчки,
И радости иной мне в этой жизни нет.»
(С.Клычков)
«Родился я с песнями в травном одеяле.
Зори меня вешние в радугу свивали.»
(С.Есенин)

Была над рекою долина,
В дремучем лесу у села,
Под вечер, сбирая малину,
На ней меня мать родила...
Ах, верно, с того я и дикий,
С того-то и песни мои -
Как кузов лесной земляники
Меж ягод с игольем хвои.
(С.Клычков)

Осенила поэтов своим покровом Казанская Божия Матерь, особо чтимая на земле талдомской и Константиновской - там,неподалёку от колыбели поэтов, выросли её благодатные храмы. Недаром С.Есенин заметил: «Я поверил от рожденья в Богородицын Покров», а С.Клычков посвятил одно из ранних своих стихотворений образу Божией Матери «Троеручицы», наиболее почитаемой в родном доме поэта:
«Образ Троеручицы
В горнице небесной
В светлой ризе лучится
Силою чудесной.»
<1910>
Нельзя здесь не вспомнить о старообрядческих корнях и истоках творчества поэтов.
Не зря их называли поэтами «новокрестьянскими» (впервые - В.Львов-Рогачевский, 1919 г.) и даже «новохристианскими». Собственно, само слово «крестьянин» происходит от слова «христианин».
К этому поэтическому направлению принадлежали ещё, кроме С.Клычкова (5(17).07.1889 - 8.10.1937) и С.Есенина (1895-1925), их старший брат, поэт Николай Клюев (1884-1937), а также менее известные поэты А.В.Ширяевец (1887-1924), А.А. Ганин (1893-1925), П.В.Орешин (1887-1938), П.А.Радимов (1887-1967).
Православными образами пронизано все творчество новохристианских поэтов.
Вслушаемся в строчки Есенина:
«Гой, ты Русь моя родная,
Хаты - в ризах образа.»
В строчки С.Клычкова:
«Тихий свет, лесные зори,
Как оклады у икон.»
В строчки Н.Клюева:
«Сосны молятся, ладан куря,
Над твоей опустелой избушкой...»
И совсем не случайно по своему вероисповеданию предки их были староверами (как подтверждают документы и как утверждали сами поэты). Так, С.Есенин в январе 1918 года рассказывал Александру Блоку, что происходит из «богатой старообрядческой семьи», потом говорил литературоведу И.Розанову, что его дед был «старообрядческим начетчиком», который знал «множество духовных стихов наизусть и хорошо разбирался в них».
Учитель и наставник С.Есенина поэт Николай Клюев писал своему ближайшему другу Сергею Клычкову: «Я сгорел на своей <Погорельщине> (так называется поэма Н.Клюева), как некогда сгорел мой прадед протопоп Аввакум на костре пустозерском. Кровь моя волей или неволей связует две эпохи.»
К сожалению, Сергей Клычков воспоминаний о своих предках-старообрядцах нам не оставил. Но вот что удалось установить, работая в архивах ЦГАДА, РГИА, собрав воспоминания односельчан С. Клычкова и жителей Талдомского края: «Первое упоминание о Дубровках ( в то время деревни Калязинского уезда Тверской губернии, где родился поэт) мы находим в Кашинской переписной книге 1677 года как о селении из 5 крестьянских и одного бобыльего двора. Проживало в ней тогда 22 человека.
По преданию, первыми поселенцами - старообрядцами, пришедшими из Сибири, был посажен и могучий вяз на краю деревни. В начале ХХ века в Дубровках насчитывалось 5 старообрядческих семей: Михаила Васильевича и Павла Васильевича Голубковых, Петра Филипповича, Владимира Филипповича и Антона Никитича Клычковых. В «Тверских епархиальных ведомостях» в конце XIX - начале ХХ века упоминается о старообрядцах, живущих в окрестностях Талдома, к которым относились и Дубровки. Сохранились воспоминания о старообрядцах брата поэта Алексея Антоновича Сечинского (Талдомский историко-литературный музей, о.ф. 872): «Наши родители принадлежали к старообрядцам, а в деревне нас звали «столоверами», поп был из своих же верующих - полуграмотный, но хорошо знающий церковные обряды. Старообрядцев в Талдомской волости было не более 30-40 семей. В нашей деревне старообрядцев было пять семей. Наша церковь находилась в селе Талдоме, деревянная, маленькая. Внутренний вид нашей церкви обращал на себя внимание своей строгостью икон. На большинстве этих икон изображения лиц были совершенно затуманены, очевидно вследствие своей древности».
В своем творчестве Сергей Клычков неоднократно обращается к православной теме, размышляя о смысле жизни, о Боге и о человеке. Где с трагизмом и болью, как в последних стихах, где - с мягким юмором, как в романе «Чертухинский балакирь», рассказывая о «столоверах» (гл.3 «Непомерная плоть», «Два брата»): «В то время плохо совсем приходилось мужикам, отбившимся от православного стада.
Все веры, кроме единой - вера венец государства, - были неправые, и всякий, без особой различки, кто не по леригии шел, прозывался сто-ловером, хотя и был христианского роду и за столом трапезовал, как и не все же. только со своею посудой.
Да экая важность!..
Это уж больше так - столоверы! - для ради насмешки и перекобылили мирские попы.
Дело не в прозвании: сами столоверы тогда были другие!..
Теперь у них все сошлось, можно сказать, к пустякам: что правильнее - двуперстие ала щепоть, и как угоднее Богу возглашать - веков али веком?.. Правду сказать, пустая это и зрячная штука. Что же Бог те выходит - дурак?!
Из-за одного из-за этого нечего зря лезть на рожон. Вера в человеке гораздо глубже сидит!.. Как перекрестишься и как возгласишь - не все ли равно. Вон теперь как пошло: совсем лба не крестят. И тоже, пожалуй, что и это не в счет, потому в делах веры важит больше не то, что в рот, а что изо рта.
Сказано же: аще Бога любит, а брата норовит за воротки. Что тому бывает?..
То-то!..
Вера в человеке - весь мир. Убить ее никогда ничем не убьешь! Разве вот сама она сгаснет, как гаснет лампада, в которую набьются с ветра глупые мухи, летя из темноты на лампадный огонь. как сгаснет, может, и мир!»
Большое внимание вопросам веры уделял и С.Есенин. Ему было свойственно христианско-крестьянское восприятие мира, хотя иногда с элементами язычества, стремление к созданию собственного «Евангелия по Есенину», откуда и происходят его богоборчество и богоискательство.
Это нашло отражение в революционных поэмах 1918 года: «Инония», «Иорданская голубица», «Пантократор» и др., во многих стихах: «Наша вера не погасла...», «Душа грустит о небесах...», а также в статье «Ключи Марии», где поэт отмечает, что «существо творчества в образах разделяется также как существо человека на три вида - душа, плоть и разум» и отдает предпочтение Душе и Святому Духу, призывая прислушаться к голосу «из-под камня Оптиной пустыни».
В конце трагически оборвавшегося жизненного пути С.Есенин создает ряд стихов-покаяний, в нем явно возрастает «духовный человек», «ясновидец», побеждающий «скандалиста» и «хулигана» («Мы теперь уходим понемногу...», «Письмо деду», «Мне осталась одна забава...»).
В своих воспоминаниях С.Т.Коненков, известный русский скульптор, ставил рядом имена Сергея Есенина и Сергея Клычкова.
«Два Сергея, два друга - метель да вьюга, - говорил он и называл Клычкова «прекрасным поэтом, предшественником Есенина».
Сам С.Есенин называл С.Клычкова в своей статье «Ключи Марии» «истинно прекрасным народным поэтом», цитировал его стихи:
«Уж несется предзорная конница,
Утонувши в тумане по грудь,
И березки прощаются, клонятся,
Словно в дальний собралися путь.»

Здесь же С.Есенин замечает: «Он [Клычков] первый увидел, что земля поехала, он видит, что эта предзорная конница увозит её к новым берегам...»
Когда же и где пересеклись их пути? В автобиографических заметках «Нечто о себе» С.Есенин пишет: « В Университете Шанявского в 1913-14 гг. столкнулся с поэтами. Узнал /.../ Клычкова, Орешина и Наседкина». Скорее всего, он познакомился с С.А.Клычковым через поэта Дмитрия Николаевича Семеновского (1894-1960), который также, как и Есенин, учился в народном Университете им. А.Л.Шанявского с осени 1913 года. Хотя Клычкова Есинин упоминает дважды в письме к А.В.Ширяевцу от 21.01.1915 года. Из чего становится ясно, что поэты встречались в Москве в те годы.Встречались они в Москве и позднее, даже проживали совместно некоторое время осенью 1918 года, тогда же ездили по творческим делам в Тулу, были одними из организаторов издательства «МТАХС» (Московской трудовой артели художников слова), вместе оказались участниками «Дела 4-х поэтов» в ноябре 1923 года. Были у них и другие московские встречи, совместные выступления на литературных вечерах, например в Доме Печати (13 марта 1922 года) и даже коллективное творчество. Так, они вместе с поэтом М.Герасимовым написали «Кантату» - знаменитое стихотворение, посвященное памяти жертв революции, а вместе с Надеждой Павлович (1895 - 1980) - киносценарий «Зовущие зори» в 1918 году.
А вот бывал ли Сергей Есенин в гостях у Клычкова на его родине, в деревне Дубровки под Талдомом ? Оказывается, бывал. И сейчас кое-кто из местных старожилов помнит о его приездах в Дубровки.
До ста лет жила в деревне ее уроженка, ровесница века, Евдокия Макаровна Гаврилова (урожденная Каблукова, кстати, о Каблуковых писал С.А.Клычков в своем романе «Сахарный немец»). В детстве она дружила с Верой Клычковой, сестрой поэта, и часто бывала в их доме. Вот что она свидетельствует: «Бывал, и не раз, в Дубровках, в гостях у своего друга, поэт Сергей Есенин, еще до революции бывал, мы тогда девчонками были. Ну, Есенин и Есенин! Раньше и внимания-то не обращали. А он из себя круглолицый такой, молодой, красивый, волосы кудрявые, русые. Роста невысокого, и глаза светлые, вроде как голубые. Бывало, приду я к Вере, а они там наверху на гитаре играют, поют.
Говорила Вера, что стихи оба сочиняют, да у Есенина-то лучше получается.. » (подробнее см. Хлебянкина Т.А. « О товарищах веселых». «Заря» - Талдом, 1985, 3 окт. С.4)
Сейчас трудно сказать с полной уверенностью, что Есенин приезжал в Дубровки в годы своей учебы в университете Шанявского, а вот о его приездах сюда в послереволюционное время рассказывают современники и родственники С.А.Клычкова. В авторизованном очерке «Книги» местного поэта-самородка Ивана Сергеевича Романова (1888-1965), члена Суриковского литературно-музыкального кружка, мы читаем: «...Как-то коллеги /.../ сообщили, что в обеденный перерыв в библиотеку [а Романов работал в ней с начала 1919 года] заходил известный поэт Сергей Клычков - он жил тогда в деревне Дубровки - и спрашивал обо мне. Он оставил два сборника своих стихотворений.
Книги назывались «Дубравна» и «Потаенный сад», обе с дарственными надписями автора /.../. Оказалось, что Сергей Клычков зашёл в библиотеку накануне своего отъезда в Москву /.../. Прошло немало времени. И вот как-то в Талдоме после базарного дня старик Клычков сказал мне, что Сергей находится сейчас дома, в Дубровках.
На другой же день ранним утром я пешком отправился в деревню Дубровки /.../.
Встретил меня крепкий, черноволосый парень с такими быстрыми глазами, что невольно казалось, будто они в упор стреляют в тебя. Это и был Сергей Клычков.
Мы пошли в ту часть дома, которую он занимал. Там я познакомился с книгами его библиотеки. Потом перешли в сад. На большой территории, занятой яблонями, все цвело и благоухало. Перед нами раскинулось целое море бело-розовых цветов, над которыми не смолкало гудение пчел. Недалеко протекал ручей, бегущий к Куйменке.
Сергей Антонович поделился со мной несколькими новостями.
- День тому назад, - сказал он, - от меня уехал Сергей Есенин, а до него гостил молодой художник...» -(подробнее см.Романов И. Книги: Авторизованный очерк /Коллективный труд.- Талдом, 1958 г., 4 окт.-С.4).
Сохранилась одна из упомянутых в очерке книг С.А.Клычкова (ныне находится в Талдомском музее). Это сборник «Потаенный сад»: Стихотворения. 2-е из-д.М.:МТАХС, 1918 - с автографом:
«Ивану Сергеевичу Романову на добрую память от автора д.Дубровки /а/ 1919 г»
Кстати, этот сборник вышел еще в 1919 году третьим изданием и тоже в издательстве «МТАХС». Оба издания книги были с посвящением Сергею Есенину. Надо отметить также, что вышедший в этом же издательстве в начале декабря 1918 года сборник Есенина «Сельский часослов» был с посвящением «Сергею Клычкову».
Но вернемся к событиям, изложенным в очерке. Итак, Сергей Есенин приезжал в Дубровки, когда цвели сады. В Талдомском районе, на самом севере Московской области, фруктовые сады цветут обычно в 20-х числах мая. Значит, можно с уверенностью сказать, что в конце мая 1919 г поэт действительно гостил несколько дней у Клычкова в деревне Дубровки. Это согласуется и с воспоминаниями И.С.Романова, и с хроникой жизни С.А.Есенина: в мае 1922-23 гг. он был за границей, в мае 1921 года в Ташкенте, наконец, в мае 1920 года он не мог быть в гостях у С.А.Клычкова, так как отношения между поэтами с начала 1920 года стали прохладными после распада «Московской трудовой артели художников слова».
В письме А.В.Ширяевцу от 26.06.1920 года он писал: «...С старыми товарищами не имею почти ничего, с Клюевым разошелся, Клычков уехал /.../.Где он теперь, не знаю.»
Другое свидетельство о пребывании Сергея Есенина в Дубровках мы находим в воспоминаниях брата Сергея Клычкова Алексея Сечинского (1898-1981).
«...В 20-х годах к Сергею в Дубровки приезжали поэты Кириллов, Герасимов. В Талдомской школе был устроен вечер чтения стихов. Сережа был в большой дружбе и с Сергеем Есениным, который в 1919 г. был у нас в Дубровках осенью...» (см.:Воспоминания о брате - Клычкове Сергее Антоновиче. 1972, июль; ИМЛИ им.Горького, ф.67, оп. 2, ед.хр.1, л.7).
В Москве жили два троюродных брата Сергея Клычкова Виталий Алексеевич (1910 г.р.) и Валентин Алексеевич (1914 г.р.) Клычковы. Оба родились в деревне Дубровки и жили там до начала 30-х годов. По их рассказам, у них в доме в начале 1920-х гг. снимал комнату бывший рязанский помещик, земляк Сергея Есенина, Леонид Васильевич Матвеев, который в то время возглавлял в Дубровках какую-то организацию по заготовке дров, «Москватоп». Вот к нему-то и заходил Сергей Есенин. Оба умели играть на музыкальных инструментах и однажды организовали с местными жителями концерт на лужайке возле дома, под старым вязом. В памяти Валентина Алексеевича остался другой эпизод о встрече с Сергеем Есениным: «...Я был близким товарищем брата Сергея Антоновича - Анания Антоновича. Как-то мы играли в городки. Вдруг появился Сергей Есенин с каким-то незнакомцем, по-моему, это был Петр Орешин. Увидев нас, играющих, они попросили: - Ребята, примите и нас. Сговорились, Есенин и Орешин попали в команду, но не мою, и проиграли. Мы должны были кататься на них верхом, а они - «возить». Они - отказались! Мы стали их обязывать это сделать. И тут идет Сергей Антонович Клычков. «Что же вы делаете? Это же Есенин!» Потом они пошли втроем и долго хохотали...»
Конечно, все это детские впечатления, но все же можно допустить, что во второй половине лета 1921 или 1924 года Сергей Есенин еще раз мог побывать в Дубровках.
Невольно возникает вопрос: а нашли ли свое отражение в творчестве Сергея Есенина поездки в талдомский край? Прямых свидетельств нет. Но возьмем стихотворение «Не жалею, не зову, не плачу...», которое Есенин посвятил Сергею Клычкову. Датируется оно сентябрем-декабрем 1921 года, а опубликовано впервые в журнале «Красная новь». М, 1922, март-апрель. №2. С.А.Толстая-Есенина, жена поэта, указывала в комментарии: «Есенин рассказывал, что это стихотворение было написано под влиянием одного из лирических отступлений в «Мертвых душах» Гоголя...» Но вспомним хотя бы одну строчку этого стихотворения: «Все пройдет, как с белых яблонь дым...». Уж не те ли яблони в саду у Клычковых возникли в поэтическом воображении Есенина, когда он писал это стихотворение и думал о смысле жизни и быстро уходящей молодости?
Некоторые скажут: притянуто! Но обратимся к С.А.Клычкову. И у него есть стихи о своем саде:
«Печаль, печаль в моем саду
Пришла тропой лесною.
А сад мой цвел во всем году,
Теперь завял весною.»
Те же созвучные духу есенинского «Не жалею, не зову, не плачу.» строки мы встречаем в стихотворении Клычкова: «Лес шумит и шумит, опадая...», «Земная светлая моя отрада...» и др. Сергей Есенин не мог не знать этих стихотворений и вполне возможно, что это поэтическая перекличка поэтов.
Но в то же время хочется верить, что частица впечатлений Сергея Есенина от посещения Дубровок присутствует в его замечательном лирическом стихотворении.
Есть еще одна версия, уточняющая дату пребывания С.Есенина в Талдомском крае.
Как известно, по своему географическому положению Талдомский район непосредственно граничит с Тверской областью. С.Есенин дважды посещал Тверь: в 1923 году в августе - проездом в с. Верхняя Троица Кашинского района и 9 июня 1924 г. для участия в вечере памяти А.Ширяевца.
Из воспоминаний Е.Шарова мы узнаем, что «Есенин приехал в назначенный день, захватив с собой на концерт Петра Орешина, Сергея Клычкова и Николая Власова-Окского. около трех часов дня. Вечер окончился поздно...»
Из «Хроники С.Есенина» В. Белоусова видно, что еще 7 июня С.Есенин читал стихи в Большом зале консерватории, а до 12 июня возвратился в Москву. Возникает вопрос, где он был 8,9,10,11 июня и не мог ли он по пути в Тверь или из Твери заехать в Дубровки? Уже упоминавшиеся ранее Виталий и Валентин Клычковы вспоминают о гощении С.Есенина вместе с П.Орешиным в Дубровках у Клычкова (втроем они были и в Твери) летом, около Троицына дня - (обычно его празднуют где-то в начале июня, неделя 8-я по Пасхе, в воскресенье).
Остались и документальные свидетельства встреч С.Клычкова и С.Есенина.
Это - две фотографии, сделанные поздней осенью 1918 года в Москве при посещении фотосалона компании Шерер и Набгольц (Кузнецкий переулок). На одной - С.Клычков с С.Есениным, на другой с ними еще Л.И.Повицкий. Третий совместный снимок был сделан через шесть лет в мае 1924 года в Москве около Чистых прудов. На нем С.Клычков, поэт Иван Приблудный, С.Есенин, Н.В.Богословский. На обороте дарственная надпись: «Было пять друзей, один ушёл [А.Ширяевец - примечание автора]. Помни его и меня. С.Есенин Н.Богословскому.
23.05.1924 г.».
Можно сказать, и благодаря С.Есенину впервые записан голос нашего земляка поэта С.Клычкова.
Запись была сделана руководителем фонетической лаборатории Института живого слова профессором С.И.Бернштейном, который специально приехал в Москву, чтобы записать голос Есенина.
Произошло это 11 января 1922 года на квартире у Мариенгофа (ул. Москвина, д.5).
Когда записывали Есенина, в гости случайно зашел С.Клычков. Он прочитал два стихотворения. До нас дошла запись только одного: «Плывет луна, и воют волки...».
Интересно, что в одном из частных собраний в г. Москве хранится единственный на сегодня известный автограф С.А.Клычкова, адресованный С.Есенину. Вот эта записка, датируемая около 1920 года, до отъезда С.Есенина за границу:
«Дорогой Сережа! Я у Пимена взял единственный червонец, чтобы уехать. Сам понимаешь, что надо ему сегодня же часов в пять его возвратить. С.Клычков.»
Пимен - это, очевидно, писатель Пимен Карпов, с которым наши поэты общались до его отъезда в деревню, на родину, и вынужденного заточения там. Судя по том, что С.Клычков в начале 1920-х годов обсуждает свою поездку с Есениным, они куда-то собирались ехать вместе. Возможно, в Тулу к Повицкому, а возможно и на родину С.Клычкова в д. Дубровки.
С.Клычков всегда очень тепло отзывался о С.Есенине. По воспоминаниям Виктора Панова, он часто повторял: «После Есенина мы есенята. Рязанский самородок на столетия. Травили его бездари». А писатель Николай Смирнов говорил, что « смерть Есенина потрясла Клычкова.Он долго лежал пластом на пороге Дома Печати, где стоял гроб Есенина.».
Эта трагедия случилась, может быть, и потому, что новокрестьянские поэты одними из первых выступили в защиту родной природы, родной деревни.
«Мы отошли с путей природы.
И нет ни троп уж, ни дорог,
Где человек бы встретил Бога
И человека - Бог!»
(С.Клычков)
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница ?
(С.Есенин)
Литературовед Н.В.Банников отмечал: «По манере письма, по краскам, стихи Клычкова из всех поэтов сельской «купницы» ближе всего к Есенину. Недаром Серегей Тимофеевич Коненков - верно или неверно - считал Клычкова предшественником Есенина.Такое сближение знаменательно: у обоих у них текла и пенилась доверительная, ласковая, полная любви к человеку и мирозданию поэтическая струя. Славянская сердечность, светлый взгляд на божий мир окрашивает лирику Клычкова и Есенина.
Эта по-своему оптимистическая нота их стихов особо прочувствована читателями.
И она внесла какую-то радость и бодрость, солнечное тепло в духовную культуру всего нашего столетия, несмотря на трагизм многих страниц в творчестве поэтов.».
Трагична была судьба всех новокрестьянских поэтов. Многие томились в застенках, некоторые, как С.Клычков и Н.Клюев, были расстреляны. Как бы предчувствуя трагизм эпохи, Н.Клюев в «Плаче о Сергее Есенине» (1926 г) пишет:
«Мы свое отбаяли до срока -
Журавли, застигнутые вьюгой.
Нам в отлет на родине далекой
Снежный бор звенит своей кольчугой.»
Но звенят их песни на Руси, возрождается память о Сергее Клычкове, Сергее Есенине, Николае Клюеве. Открываются новые музеи, проходят научные конференции, литературные праздники на родине поэтов. Недаром С.Клычков говорил: «Русская поэзия - такая штука, которую ни Соловками, ни приказами не задушишь. Живы ростки, посеянные нами - Есениным, Клюевым, Клычковым. Я знаю, что в народе ходят могучие, растущие...»
«О товарищах веселых,
О полях посеребренных
Загрустила, словно голубь,
Радость лет уединенных.»
(С.Есенин)