Четверг, 28.03.2024
Талдомские хроники
Меню сайта
Категории
Клычковский вестник №1 [9]
Опубликовано в газете "Заря" в феврале 1993 года.
Клычковский вестник №2 [15]
Опубликовано в газете "Заря" 6 июля 1994 г.
Клычковский вестник №3 [8]
Опубликовано в газете "Заря" 9 октября 1996 года.
Клычковский вестник №4 [10]
Опубликовано в газете "Заря" 9 июля 1997 года.
Клычковский вестник №5 [2]
Опубликовано в газете "Заря" 8 октября 1997 года.
Клычковский вестник №6 [1]
Опубликовано в газете "Заря" 25 октября 1997 года.
Клычковский вестник №7 [5]
Опубликовано в газете "Заря" 10 октября 1998 года
Клычковский вестник №8 [4]
Опубликовано в газете "Заря" 10 июля 1999 года.
Клычковский вестник №10 [6]
Опубликовано в газете "Заря" 15 июля 2000 года.
Клычковский вестник №11 [4]
Опубликовано в газете "Заря" 7 октября 2000 года.
Клычковский вестник №12 [7]
Опубликовано в газете "Заря" 18 июля 2001 года.
Клычковский вестник №13 [2]
Опубликовано в газете "Заря" 10 октября 2001 года.
Клычковский вестник №14 [3]
Опубликовано в газете "Заря" 24 октября 2001 года.
Клычковский вестник №15 [4]
Опубликовано в газете "Заря" 13 февраля 2002 года.
Клычковский вестник №16 [4]
Опубликовано в газете "Заря" 24 апреля 2002 года.
Клычковский вестник №20 [5]
Опубликовано в газете "Заря" 22 октября 2003 года.
Клычковский вестник №22 [3]
Опубликовано в газете "Заря" 27 октября 2004 года.
Клычковский вестник №23 [5]
Опубликовано в газете "Заря" 15 июля 2005 года.
Клычковский вестник №26 [5]
Опубликовано в газете "Заря" 14 июля 2006 года.
Клычковский вестник №27 [4]
Опубликовано в газете "Заря" 13 октября 2006 года.
Клычковский вестник №28 [3]
Опубликовано в газете "Заря" 13 июля 2007 года.
Клычковский вестник №30 [2]
Опубликовано в газете "Заря" 18 июля 2008 года.
Клычковский вестник №32 [6]
Опубликовано в газете "Заря" 18 июля 2009 года.
Клычковский вестник №33 [4]
Опубликовано в газете "Заря" 9 октября 2009 года.
Статьи о Клычкове [72]
Из книги Т.Хлебянкиной "Притяжение души" [5]
"Сенокос в Дубровках" [4]
"Серебряный журавль" [4]
Клычковский вестник [2]
Опубликовано в газете "Заря" 7 октября 2010 года.
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Главная Творческий путь Сергея Клычкова и революция (Часть 1).
15:49
Творческий путь Сергея Клычкова и революция (Часть 1).
Как известно, 13 июля 1989 года исполнится 100 лет со дня рождения нашего земляка, поэта, прозаика, переводчика Сергея Антоновича Клычкова. В районе создана юбилейная комиссия.
С сегодняшнего номера «Заря» начинает публика­цию новых материалов о жизни и творчестве С. А. Клычкова. Этот раздел мы открываем статьей А. И. Михайлова «Творческий путь Сергея Клычкова и револю­ция», помещенной в журна­ле «Русская литература» (издание Института русской литературы АН СССР в Ле­нинграде), № 4 за 1988 год. Кандидат филологических наук Александр Иванович Михайлов бывал в Талдоме, в феврале 1980 года выступал на вечере, посвященном поэту. Его выступление бы­ло опубликовано в «Заре» 12 июля 1980 года. Еще раньше, 15 сентября 1979 года, в «Заре» была опубликована его статья «Поэзия Сергея Клычкова».
Новая работа А. И. Ми­хайлова дается в «Заре» в газетной, а не в журнальной, научной форме: без сносок (частично они введены в текст, в скобках), со своими шрифтовыми выделениями и разбивкой некоторых боль­ших абзацев на более мел­кие.

Взаимоотношения художника со своим временем носят нередко чрезвычайно про­тиворечивый характер и продолжают выяс­няться много позже, уже по завершении его жизненного пути, по прошествии самой поглотившей его эпохи.
Творческая и личная судьба С. А. Клы­чкова, этого, пo словам В. Полонского, «самого крупного и замечательного худож­ника, выдвинутого русской деревней», сло­жилась крайне драматично. Многие десяти­летия его стихи, проза и публицистика, печатавшиеся в 1910-1920-годах, не переиздавались и не рассматривались в едином процессе развития отечественной литера­туры XX века.
Причиной было то, что его творчеству, всецело будто бы проникнутому патриар­хальным крестьянским миросозерцанием, приписывалась заведомая враждебность идеям революционной эпохи. Парадоксаль­ность этой точки зрения заключалась в том, что он, представитель трудящихся слоев России, не смог будто бы подняться до осознания социально-исторических запро­сов своего народа и времени, и, оставшись выразителем лишь идеологии прошлого на­родной жизни, был-де отвергнут советской действительностью без видимой перспективы на будущее.
Однако время шло, и к концу до глубин потрясенного мировыми катаклизмами XX века выяснилось, что наследие поэта нахо­дит самый живой отклик у новых поколе­ний. И опять парадокс: «далекие потомки» ради духовного «прогресса», которых твор­чество «реакционного» художника обрека­лось в свое время на забвение, в нем-то как раз и находят нечто для себя близкое. «Сегодня к творчеству Клычкова возвра­щаются. Очевидно, назрела социальная потребность осмыслить его творчество в контексте культуры» (Н. М. Солнцева. «Гость чудесный»).
Какова причина этого? В решительной ли переоценке внуками идеалов отцов и дедов или, может быть, вершившими над художникам суд (за его «несозвучность» времени) его современниками было упуще­но какое-то, как раз именно прогрессивное, зерно его творчества, которое и принесло впоследствии свои неожиданные всходы? Ответ на это может дать лишь обращение к самому творческому пути художника, сопряженному с драматическими коллизиями его эпохи.


Родился Сергей Клычков в деревне Дубровки Тверской губернии. Его ученические годы проходят в Москве. Там же застает его и революция 1905 года. Шестнадцатилет­ним подростком он участву­ет в баррикадных боях на Арбате, руководимых Серге­ем Коненковым, которым полвека спустя была сделана такая запись: «Сергея Анто­новича Клычкова я знал как самого прогрессивного граж­данина нашей Великой Ро­дины... Будучи в Москве, С. Клычков был активным проповедником освобожде­ния рабочего класса из-под гнета эксплуататоров и да­же с оружием в руках выс­тупал против царизма, буду­чи на баррикадах в 1905 го­ду под моим руководством на площади Восстания. Эти несколько строк да будут воспоминанием о Клычкове, как о прекрасном поэте и стойком борце за права че­ловека».
Более конкретно об этом рассказывает художник в своей автобиографической книге «Мой век»: «В моей студии постоянно собира­лась революционно настро­енная молодежь... Володя и Митя Волнухины... паровоз­ный машинист Дмитрий Добролюбов, телеграфист Ваня Овсянников и его брат Александр - студент Инже­нерного училища. Георгий Ермолаев, поэт Сергей Клычков, бронзолитейщик Савинский (большевик) сос­тавили костяк будущей бое­вой дружины... Наша дру­жина решила забаррикадировать Арбат... Дружина охраняла выстроенные за один день баррикады от ресторана «Прага» до Смо­ленского рынка. Ночевали у меня на чердаке... Десять дней держали мы в своих руках Арбат...»
Что же касается социаль­ных убеждений поэта, то друг его юности литератор П. А. Журов (1885-1987) охарактеризовал их следую­щим образом: «По социаль­ному самоопределению мож­но считать его крестьянским социалистом - народником... Народ, труд, творчество, ра­венство, свобода - были для него понятием одного ряда. К социалистической револю­ции он относился сочувст­венно, как к историческому правежу, как к великому пролому в народное буду­щее...»
1906 году состоял­ся и литературный дебют недавнего участника боевой дружины: в аль­манахе «На распутье» пуб­ликуются четыре его сти­хотворения, по содержанию которых можно судить о революционных настроениях семнадцатилетнего Клычко­ва» (Н. М. Солнцева). В 1911 году (фактически в 1910-м) выходит и первый сборник стихотворений поэ­та «Песни», предваряемый пожеланием от издательства («Альциона») «молодому и полному жизни» поэту, «чтобы юный весенний по­бег не засох и стал густо­лиственной ветвью древа русской поэзии».
Участие в боевой дружине и выход этого сборника уже знаменуют собой тот кажу­щийся разлад между поэзи­ей и действительностью, ко­торый приводит на память слова А. Фета о том, что как человек он — «одно дело, а как поэт —другое». Проявился же этот кажу­щийся и приведший в даль­нейшем к роковым последствиям разлад в следующем. Талант поэта — выходца из трудящихся слоев народа, участника революции, «крестьянского социалиста-народника» — непременно, казалось бы, должен был развиваться в направлении осмысления и отображения тех социально-исторических невзгод дере­венской жизни, которые В. И. Лениным были определены как разрушение под гнетом капитализма «всех «устоев» деревенского быта», «невиданное разорение, ни­щета, голодная смерть, одичание». Именно по этому пути пошли многие поэты — выходцы из социальных ни­зов, в частности, Д. Бедный, П. Орешин, Г. Деев-Хомяковский, М. Артамонов и др.
С Клычковым этого не произошло. Его поэтический дар, как и талант одновре­менно выступившего с ним Николая Клюева, а чуть позже Сергея Есенина, полу­чил развитие в несколько ином направлении, а именно: поэтизация гармонической основы крестьянского бытия и мироощущения, уходящего в глубины национальной ду­ховной культуры и памяти.
Земледельческая поэзия, восходящая в европейской литературе к буколикам Верлигия и далее к Гесоиду, в России развивалась уже с конца XVIII века, но опре­делялась в основном бытовыми и социальными моти­вами. Лишь к середине XIX века достигает она высокого лирического звучания в «пес­нях» А. Кольцова, а в 10-е годы XX века, с появлени­ем вышеназванных поэтов, обретает подлинно философ­скую глубину и достигает уровня общенациональной и мировой литературы.
В 1913 году выходит второй сборщик Клычкова «По­таенный сад», в центре ко­торого два непростых oбpaзa — Дед и Лада. Природа обо­их двойственна: это и реальные крестьяне, и одно­временно пантеистические существа — воплощение природных сил, образы, уходящие в язычес­кую мифологию*. Поэзия эта вовсе не давала, одна­ко, повод расценивать ее лишь как далекую от исто­рической действительности.
Напротив, в большинстве отзывов на первые книги поэта утверждалась мысль о бесспорной связи поэзии Клычкова с активным на­чалом эпохи. Прежде всего отмечалась деревенская свежесть входящей в отечест­венную поэзию музы. «Клыч­ков — прелестный и нежный поэт, —писал в своей рецен­зии Вяч. Полонский. — У него безупречная рифма, певучая легкость стиха, непри­нужденная песенность раз­меров... Все это, молодо, свежо, радостно и так странно на фоне наших се­рых дней». «Здоровым аро­матом деревенской шири и черноземных полей веет от простых и ясных строк Сер­гея Клычкова» — отмечал другой критик (В.Смельский).
ский).
Однако единодушия в оценках не было. Не принял поэзию Клычкова М. Горь­кий, с которым по­эт познакомился лично в 1910 году, когда приезжал на Капри вместе с покрови­тельствовавшим ему М. П. Чайковским, братом компо­зитора. Она показалась Горькому и далекой от заветов реализма, ревностным по­борником которого он выступал в этот период значительного влияния в русский поэзии символизма, и, что более всего представлялось ему предосудительным, проникнутой идеалистической образностью, и просто стилизованной.
0б этом он писал в 1913 году с Капри Д. Семенов­скому, предостерегал его от увлечения стихами «Клыч­кова, Клюева и подобных им люден весьма даровитых, но малосерьезных и еще не поэтов», и удерживая от стремления «быть поэтом прекрасной дали, грядущего эдема, града невидимого: «Все это — дрянь, модная ветошь, утрированный лубок и даже языкоблудие...» «Нужно стремиться быть именно хорошим, серьезным поэтом, а для сего необхо­димого выкинуть вон из головы всю современную бутафорию и театральщину, все эти «дали», «эдемы», «фиалы», дохлых «Прекрас­ных Дам» и прочую дребе­день... Пишите, просто, иск­ренно о своей душе и от своей души, никому не поддаваясь, никого не слушая - ни меня, ни Клычковых, никого!»
Не были приняты стихи молодого поэта и А, Бло­ком, хотя и совершенно по другим мотивам. О его «песнях» Блок самому авто­ру писал; «Не скажу, чтобы они были мне близки, нет надобности их вспоминать. Поется Вам легко, но я не вижу в песнях насущного».
Отзыв этот требует разъ­яснения, поскольку другие поэты — выходцы из кресть­янства — нашли у автора глубоких лирических откро­вений о Родине и России признание и литературную поддержку, например, писа­тель-самоучка из курских крестьян Пимен Карпов, ко­торый по словам С. Горо­децкого, «взволновал» Бло­ка. Блок отозвался рецензи­ей и на его роман «Пламень» (1913). Среди таких поэтов был и «олонецкий крестьянин» Николай Клю­ев, открывки из писем которого в силу их важности Блок цитировал в своих статьях «Литературные ито­ги 1907 года» (1907) и «Сти­хия и культура» (1908), личную встречу с которым в 1911 году определил как «большое событие в моей осенней жизни» и которого к концу своей жизни назвал «единственным истинно народным поэтом».
Но эти оценки и призна­ния были глубоко мотивированы идейно творческой эволюцией самого Блока, для которого в «грозе и буре» первой русской революции померкло заслоненное «неверными дневными тенями», лазурное царство «Прекрас­ной Дамы»...
Клычков же, будучи вы­ходцем из той же крестьян­ской России и даже, как П. Карпов и Н. Клюев, из cтароверской семьи, в своей поэзии отнюдь не был выра­зителем «взвихренной» и «огненной» России, раздумья о которой рождали у Блока прилив гражданской скорби и побуждали его искать пути нравственного очищения и духовного самоусовершен­ствования, дабы быть достойным России и ее много­страдального народа, наро­да-подвижника. Скорее, на­оборот, безмятежный мир ранней поэзии Клычкова мог напомнить Блоку лишь его собственную, оставлен­ную позади гармонию цар­ства «Прекрасной Дамы», которое уже не могло ка­заться ему «насущным».
Но поэзия Клычкова была созвучна другой стороне народной жизни и даже тому подъе­му народного самосознания,» который наметился в России после 1905 года, — в ней воскресла забытая со вре­мен Кольцова поэтизация положительных, светлых сторон крестьянского труда, представавшего в послекольцовском стихотворчестве поэтов-самоучек лишь в не­гативных определениях (подневольность, тягост­ность, безнадежность и пр.).
У Клычкова — другое: как бы ни было тяжко социальное положение земледельца (зависимость от помещика, пристава, попа) все-таки не всецело этими отношениями определяется основной
смысл его жизни, забот и дел — для него оставались еще взаимоотношения с природой, землей-кормили­цей.
Кольцов сопровождает выезд своего пахаря смягча­ющим социальную дисгар­монию его жизни восходом солнца: «Красавица зорька в небе загорелась. Из большого леса Солнышко выхо­дит». Не обделяет солнечной лаской своего Деда-землепашца и Клычков: «В седи­ны его вплелися Солнца раннего лучи!» У него «славны думы за сохою! Светлы очи пред зарей». Проводя своих героев по кругу сель­скохозяйственного календа­ря, поэт запечатлевает са­мые разнообразные моменты их бытия и быта в трудовой гармонии с природой, чему соответствуют и сами заглавия стихотворений: «Поло­водье», «Дедова пахота», «Дед отборонил», «Дед с покоса», «Хлеб зорится». «Дед овин сушит».
К концу цикла стихотво­рений «Кольцо Лады», зем­ледельческие труды Деда постепенно исчерпываются, и герой уходит со страниц книги, в то время как при­рода еще остается, посколь­ку ее жизнь не прекращает­ся. Ее и воплощает всецело становящаяся теперь герои­ней цикла Лада, но уже не как крестьянская девушка, а как существо, выявляющее потаенную связь человека с природой. Закончив свое календарно-земледельческое бытие, она, подобно Снегу­рочке, погружается в бла­годетельный сон отдыхаю­щей флоры, сливаясь своим обликом и с цветом обко­шенного луга, и с белесоватостью осеннего тумана.
Концепцией глубинного, языческого родства между человеком и природой пред­определялась и сама цель­ность поэтического мира ранних книг Клычкова, ко­торый предстает в них «не просто идеальным, гармони­ческим.., а вечным и беско­нечным миром, уходящим своими корнями глубоко в прошлое» (3. Я. Селицкая). За свою способность воссоз­давать мироощущение далекой старины Клычков прослыл среди современни­ков поэтом, «богатым дав­ними отложениями памяти в крови» (Журов. «Лесная тропа», 1920-е годы). А. Во­ронений советовал К.Зе­линскому послушать в сти­хах Клычкова, «как говорит Русь шестнадцатого века».
Таков мир ранней поэзии Сергея Клычкова, возрос­ший на почве песенних и мифологических элементов фольклора, глубоко созвуч­ный художественными иска­ниями в области национального самовыражения в ис­кусстве начала XX века.
Глубоко социальная и поэзия П.Орешина первых лет революции. В ней слышится голос представителя крестьянских бедняцких масс, ожидающих реальных благ от исторической нови: «Вывози наши избы и пашни Из болота, торжественный май!» Немало стихотворений посвящего поэтам и революции в городе, жизни, борьбе и гибели рабочего.
Даже у Есенина, при всей романтичности его первоначального восприятия февральских и октябрьских событий, мифологичности его революционной символики в поэмах «Преображение», «Пришествие» (1917), «Иорданская голубица» (1918), «Пантократор» (1919) и др., имеется поэма «Товарищ» (1917), герой которой вполне исторически конкретен. Он сын рабочего, погибшего в февральские дни 1917 года, когда «с вешнею полымью Вод Взметнулся российский народ...». Назван здесь герой нерусским именем Мартин, вероятно, с целью подчеркнуть пролетарский, интернациональный смысл русской революции. С неменьшей определенностью выявлен и ее социальный смысл: умирающий отец завещает сыну стоять «за волю, За равенство и труд!»
Ничего подобного нет в клычковской «Дубравне» — первом послереволю­ционном сборнике поэта. Значительно уже то, что составлен он из стихотворений, написанных частич­но еще в предреволюцион­ные годы. Этим явно утверждалась мысль о том, что именно их содержание и проблематика наиболее су­щественны в истолковании истинного смысла свершив­шейся в России революции. В чем же этот смысл, если исходить из концепции «Дубравны»?
По первому впечатлению, эта книжка лирики, вполне не соответствующая тогда же высказанному суждению поэта о неизбежном отгра­ничении мира искусства от реальной действительности: «...ведь одно дело носить красные флаги по улице и совсем другое дело писать о них стихи. На улице их колышет ветер, делает похо­жими на невиданных птиц, в сборнике же стихов без этого вольного ветра эти знамена. как в темном чула­не, беспомощно обвисают и, как мертвые, прижимаются к мертвому древку».
И действительно, это была книжка стихов, со страниц которой к читателю сквозь «пурговый звон» тех лет доносился голос поэта — одинокого странника, друга мирной сельской тишины. Это был голос, не столько, казалось, направлявшийся к современнику, сколько уходивший в глубины мировой лирики и там перекликав­шийся с буколиками Верги­лия и одами Горация, где он, собственно, и зародился, переносясь впоследствии в поэзию все новых и новых поколений и оформившись, затем уже в целую филосо­фическую концепцию бытия на лоне природы. Развивае­мый с самых первых сбор­ников мотив интимной уеди­ненности поэта с природой звучит и в «Дубравне»:
Милей, милей мне славы
Простор родных полей,
и вешний гул дубравы,
И крики журавлей.

Новизну же звучания этого старого мотива обра­зует то, что сопровождают­ся теперь образы этих родных полей и дубрав горьким предчувствием разлуки с ними как разлуки с кресть­янской Русью. Вот этот-то мотив и становится доминирующим в восприятии Клычковым революционной эпохи; как в лирике, так затем и в прозе. Исключение составля­ет в некотором роде лишь публицистика.
«Прощальное сияние», «Предчувствие» — таковы заглавия разделов «Дубравны». Тема прощания с уходящей Русью получает здесь исключительное развитие. Все окружающее представляется поэту притихшим перед чем-то роковым и неизбежным, затаившим грусть, причина которой в общем-то ясна:
И думаю: кончится сказка,
Погаснет пастуший грудок.
Замолкнет волынка подпаска.
Зальется фабричный гудок!.

Как бы понимает это и сама природа: «задумались ивы». «И сгустила туман над полями Небывалая в мире печаль...» Прощающий­ся со своей крестьянской родиной поэт проходит по ней в привычном облике странника: «Я иду за плеча­ми с кошелкою, С одинокою думой своей...» Встречается на этом пути теперь он уже не столько с мифологическими спутниками своей ранней лирики, сколько с реальными людьми уходящей с революционным обновлением в прошлое Руси: «странниками», «странницами», «пло­тогонами», «усталым паха­рем», у избы которого ему отрадно постоять в ночи и послушать мирное воркование снов.
Но и в этом сборнике по­эт продолжает оставаться только романтиком, только «очарованным странником». Вплоть до сборника «До­машние песни» (1923) в его стихах почти отсутствует биографический элемент. Характерный пример этого — стихотворение «В далеком захолустье...», где мотив ски­таний и возвращения на ро­дину сопровождается строкой: «Вернулся я из бит­вы...». Понимать ее следует, вероятно, в биографическом смысле: поэт действительно воевал. Упоминаются и «по­гибшие». Но как показате­лен при этом контекст: «Гляжу я, как туманы Плывут с сырой земли. Ко всем погиб­шим рано, почиющим вда­ли». Поразительная сдер­жанность в отображении факта биографии, факта ис­тории.
Из всей богато прожитой к тридцати годам жизни (два юношеских года в Италии, три года войны, ре­волюция, приговор к расст­релу у белых) поэт дает просочиться в тоненькую книжку своей лирики лишь тому непреходящему, что прочно связывает его с вечным, внеисторическим, поглощающим всякие биог­рафии и саму историю ми­ром природы. И не случай­но все эти «погибшие рани» и «забытые юные» упомина­ются здесь лишь наравне с «туманами» и «брезжущим» «в высях лунных» светом. И они сами, и картины их жизни и смерти — все это, уже перегоревшее, погружа­ется теперь в вечный покой «полесной» глуши. Осознав­ший, вероятно, и сам неполноту такого сугубо «панте­истического» сохранения па­мяти о своих погибших однополчанах, обратится Клычков вскоре к прозе, где они предстанут во всей своей конкретности и на реальном историческом фоне («Сахар­ный немец», 1925).
Возвращаясь к основной теме «Дубравны», теме «прощания», необходимо от­метить, что в отдельных стихотворениях о своей «лесной сторонке» поэт вспо­минает уже как о далеко оставленном крае, «где бу­бенчики желтые плавают. И в осоке русалки живут...» В другом случае ему как бы въявь открывается некая мистерия перехода нынешней «призрачной Руси» в свое какое-то другое существова­ние.
Именно к стихам Клычко­ва обращается Есенин в своем эстетически-философском трактате «Ключи Марии» (1918), иллюстрируя мысль об исключительном не только историческом, но и кос­мическом динамизме современной эпохи: «Жизнь наша бежит вихревым ураганом... вихрь, затаенный в самой природе, тоже задвигался нашим глазам, и прав поэт, истинно прекрасный народ­ный поэт Сергей Клычков, говорящий нам, что
Уж несется предзорняя конница,
Утонувши в тумане по грудь,
И березки прощаются, клонятся,
Словно в дальний собралися путь.

Он первый увидел, что земля поехала, он видит, что эта предзорняя конница увозит ее к новым берегам, он видит, что березки, сидя­щие в телеге земли, проща­ются с нашей старой орби­той, старым воздухом и старыми тучами».
Сборник «Дубравна» представляет собою как бы пе­реходное звено между ран­ней и поздней лирикой поэ­та. В нем, с одной стороны, малолюдный прежде клычковский мир обретает уже более четкий след человечес­кого присутствия, а с дру­гой — все еще сохраняется отзвук мифологии ранних книг поэта, еще продолжа­ется его роман, если уже не с Ладой, то с ее «сестрой», «дочерью зари» Дубравной. Именно она последнее ми­фическое существо, встречаемое поэтом в его «прощаль­ном бродяжничестве» по уходящей Руси.
Итак, поэзия Клычкова первых лет революции обога­тилась лишь един­ственным моти­вом - мотивом прощания с «уходящей» Русью. А это уже немало, особенно если учесть, что мотив этот возобладает вскоре и у остальных поэтов кресть­янской «купницы». Ох­ладевает вскоре к своей мечте о единении патриар­хальной деревни с револю­ционной новью, мечте о мужицком социализме Клю­ев, который уже в 1918 году в письме к Горькому пишет: «Революция сломала дерев­ню и в частности мой быт: дома у меня всего житья-бытья, что два свежих ро­дительских креста на погос­те». Клычковские строки из «Дубравны» «Слушай, серд­це, повечеру слушай Похо­ронную песню берез!...» под­хватывает через два года своей знаменитой строфой Есенин: «Я последний поэт деревни, Скромен в песнях дощатый мост. За прощаль­ною стою обедней Кадящих листвой берез».
Категория: Статьи о Клычкове | Просмотров: 980 | Добавил: alaz | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Вход на сайт

Поиск
Календарь
«  Май 2017  »
ПнВтСрЧтПтСбВс
1234567
891011121314
15161718192021
22232425262728
293031
Друзья сайта
  • Создать сайт
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • Сайт по истории деревни Пенкино
  • Облако тегов
    Машатин Крылов старый Талдом Корсаков Собцов голиков Квашенки Павловичи революция Шаров Карманов Клычков Экология Дубна юность Салтыков-Щедрин Великий Двор больница Промсвязь спутник хлебокомбинат комсомол Дюков Иванов Красное знамя Варганов кукуруза Герасимов Мирошниченко Ханаева Гринкевич Калугин Волошина русаков Федотова Северный библиотека Торговля Неверов Русакова Прянишников почта Мэо Алексеев Курочкин Колобов Парменова Местный Валентинов Докин АБЗ Спас-Угол школы совхоз Талдом Чугунов Брызгалова Брусницын Пименов Сергеев Овчинникова Доброволец Комсомольский Андреев Тупицын Палилов Шишунов Измайловский Хлебянкина Вотря Саватеев война Романов
    Copyright MyCorp © 2024
    Сайт управляется системой uCoz