— Ты не поверишь, Оля, — говорила мне моя пожилая знакомая Валентина Михайловна Ерошина, — но я, при всех приключившихся со мной бедах, здорова, бегаю, как молодая. И думаю: зачем все это мне?
Судьба со мной, от природы веселой, сыграла и продолжает играть недобрую шутку. В юности я потеряла много родных: отца и четырёх маминых братьев (не вернулись с войны). Отца, Михаила Трофимовича Зайцева, убили в Восточной Пруссии после жестокого немецкого плена за две недели до конца войны, братья мамы — Володя, Иван, Фёдор, Алексей — погибли в начале войны. Мы, четыре сестры, как могли успокаивали свою маму после Победы, помогали ей, борясь с голодом, ухаживали за огородом и скотиной. В войну мы жили голодно, а после войны — в 45-47-м годах — ещё голоднее: порой ели крапиву. Я работала в Талдомской типографии, откуда мой отец ушёл на фронт, не воспользовавшись бронёй (меня взяла в переплётный цех директор Вера Макаровна Корсунская, помня папу, работавшего до войны начальником наборного цеха). Работать приходилось за полночь, и, чтобы не уснуть, я распевала песни, переплетая книги. Потом пристроилась на стройку разнорабочей, позднее — кладовщицей в ремстройконтору...
Замуж вышла, когда работала там, за такого парня, какие мне всегда нравились, высокого, красивого — Ивана Егоровича Ерошина. Он был из семьи башмарей с достатком. Поначалу все было ничего, родились двое ребят... Но за 17 лет совместной жизни с И. Ерошиным мне столько пришлось испытать (пьянок, поножовщины), что и врагу не пожелаю. Не успокоился Иван и тогда, когда я ушла из его родительской вотчины в маленькую комнатёнку с двумя сыновьями, всё приходил к нам пьяный. С помощью милиции отвадила его. А сыновья были моей отдушиной, и помогут, и приласкаются.
По приглашению директора нового школьного детдома Елены Ивановны Рудченко я стала работать в детдоме завхозом. Помню, как расставляли мы с ней купленную мебель... Женщина крупная, она в одиночку могла втащить громоздкий комод на второй этаж.
...Потом, посулив мне квартиру получше, меня переманила к себе домоуправ Надежда Фомичева (от неё я и получила две комнаты и
прихожую в этом коммунальном доме на пять хозяев по улице Горской). Затем меня пригласила вернуться в детдом сменившая Елену Ивановну Татьяна Ивановна Слабова (в квартире-то я больше не нуждалась): «Валя, приходи, нам нужен честный завхоз». До пенсии (1984) я работала завхозом в детдоме.
В 1985 году умер мой старший сын Миша. Был женат, растил с женой сына Серёжу, работал в газовом хозяйстве. Вот уже 20 лет я, оптимистка, любящая и умеющая спеть, станцевать, не просыхаю от слёз, молюсь за него... Он умер в марте 85-го, в марте же 1992-го похоронили мы и умершую в семилетнем возрасте от острого лейкоза дочь младшего моего сына Жени Мариночку. Почти год мы ездили с внучкой и её мамой в Балашиху на процедуры...
Чтобы как-то отвлечься от своих несчастий, я пошла работать, и ещё 10 лет работала в киоске «Союзпечать», на вокзале. Работа среди людей мне помогла.
Одного за другим схоронила я и мужнину родню: свекровь, свёкра, брата мужа, а недавно и самого мужа.
Сын Женя, подбадривая меня, обычно говорит: «Мама, ты самая сильная у нас и должна жить за всех, кого уже нет» У Жени подрастает сын Вадик. Ему уже 15 лет.
...Вот так и живу. 13 октября буду отмечать свое 76-летие. Часто плачу, грущу, постоянно ставлю свечки за упокой умерших... А вот Книга памяти, в ней — имена отца и маминых четырех братьев, погибших на войне... Но мое здоровое начало берёт верх...
— Вот и живите на радость Евгению, внукам... Прошлого нам не вернуть, а жизнь не переписать. Желаю Вам хорошо отметить День пожилого человека, предстоящий Ваш день рождения.
— В этом году я уже получила поздравление от районных властей, медаль в честь 60-летия Победы... Вот только пенсия при всех прибавках и доплатах из Управления соцзащиты у меня остаётся очень маленькой...
Записала О. ВИНОГРАДОВА.
(Наш корр.) |
