...У Тамары Петровны Степановой и у Валентины Михайловны Шиковской скорняжным делом занимались родители, а у Тамары Михайловны Фомичевой и дед был скорняк.
У всех родители учились в ФЗУ, потом работали в скорняжных артелях. У каждого человека есть что-то свое, неповторимое. Так, Валентина Шиковская интересно рассказала о своих родителях. Ее отец Михаил Орлов был жадный до работы. Стоило только загореться — и понеслось: то работает — не оторвать, то запьет — не остановишь. Работали взрослые втроем. Отец и Михаил Кириллов (надомник) подбирали кусочки, а мама, Прасковья Николаевна Орлова, сшивала.
Т. Фомичева свое ремесло от отца переняла. С детства все приглядывалась, как родители ремесленничают и сама втянулась. Подросла и пошла в скорняжный цех д. Квашонки.
— А я даже не помню,— говорит В. Шиковская,— как училась скорняжному ремеслу. Когда нам было у матери опрашивать? Она на работе была от темного до темного. Ей не только учить нас, даже воспитывать было некогда. Мы сами учились, присматривались, сами друг друга воспитывали.
— Учиться своему ремеслу мне было интересно,— говорит Т. Степанова, — сложного ничего нет. Главное — научиться распределять по сортам. Мы сортируем по роду. Чтобы было понятней, давайте посмотрим на целую шкурку, У нее есть голова, спинка, брюшко, бока и хвостик. В нашей работе все эти части шкурки имеют свои названия. Поперечник — середина шкурки, проще сказать — спинка, сережка (еще называют башка или скулочки) — это щеки животного. Бока шкурки делим на левый и правый. Все это определяем по направлению меха. Также делим кусочки по качеству кожи (мы ее называем — мездра) и по густоте ворса, по цвету. По всем этим признакам и разбираем кусочки. Выходит не меньше восьми-девяти кучек, а у каракуля еще больше, делим его по завитку и по цвету.
Далее подбираем каждый сорт и род этих кусочков отдельно. Полотно обязательно собирается из одного вида кусочков. То ли это одни огузочки, то ли одни поперечники. Бок к поперечнику не пришьешь, некрасивое полотно получится. Мех будет топорщиться в разные стороны, как его не прижимай, ничего путного уже не выйдет.
— Весело раньше работали. Интересно вспомнить, — продолжает В. Шиковская. — Электричества в то время еще не было. При керосиновых лампах работали. Обычно каждый норовился к окну сесть, чтоб светлее было. Как темнело, начинали стекла начищать у ламп, чтобы ярче светили.
Работали возле большой печи. Ставили на нее чугунок с водой, а вокруг доски правильные сушились. Обедали там же. Домой далеко было ходить. Весело работали, особенно молодые. Ночь гуляют, а днем кимарят за столом. Весной, летом и осенью нас снимали на сельхозработы. Старики оставались в артели, а все остальные помогали совхозу, даже беременные. Иногда зимой приходилось разгружать корма.
— Не знаю кому как, а мне нравится моя профессия, — продолжает разговор Т. Фомичева. Больше никуда и не рвалась. Радостно, когда из отходов собираешь целое полотно.
Мне собирают пластины по цвету, стачивают, а я делаю крой и сшиваю стан. При обработке стана использую специальную расческу по волосу. Еще от отца осталась по наследству, чесок называется.
— А у меня нож остался от артели, — добавляет В. Шиковская. Раньше ножи специальные были. Даже точильщики ездили по деревням. Крутили большое колесо и точили. Выточат так — залюбуешься.
Почему-то нашу работу считают не вредной А у нас от меха,— смеется Валентина Михайловна, — легкие, наверное, в валенок давно уже превратились.
Не затухает наше ремесло. Взять Любовь Шустрову, лет десять как работает здесь. Очень быстро вникла в нашу профессию и стала работать наравне с нами. Спорая, шустрая мастерица — талант просто. А Таня Мазурова, и Люда Максимова три года назад пришли ученицами. Освоились и хорошо работают.
Растет наша смена и нам спокойней, не переведутся скорняки на талдомской земле. А. КОМЛЕВА,
студентка факультета журналистики МГУ. |
