По совести сказать, у редакции не так уж много истинных друзей. Люди обычно приходят, либо когда им очень плохо, требуется помощь, либо — когда хотят поблагодарить кого-то через газету.
Этот человек приходит просто так. Потому что его тянет сюда — к старым друзьям, на которых грех обижаться, даже если они, бросив на ходу: "Как дела, старик? Извини, некогда!", тут же исчезают в одном из кабинетов.
Салават терпелив и мудр. Он прекрасно знает, что через минуту дверь откроется и взлохмаченный, вечно занятый газетчик утащит его к себе на "важный разговор" — об истории, политике, поэзии, о чем угодно ...И поверьте, в этой беседе не будет ничего мелкого и злобного, недостойного взрослых образованных людей. Таков уж Салават Чижанов, который, хоть и не прочь иной раз рассказать свежий (а то и с бородищей) анекдот, одним своим присутствием отсекает всяческую пошлость — слишком чист он и, в сущности, беззащитен; как и всякий порядочный человек.
А вышло так — не ирония ли судьбы? — что всю жизнь ему приходится защищать других, отстаивать их права, опекать: брать под свое покровительство. Можно представить, сколь нелегко ему в профессии, атрибутом которой, не без основания, считается достаточная доля изворотливости: ведь Салават — юрист.
Я всегда знал, что он окончил Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, но то, что учились мы в этом вузе одновременно — только на разных факультетах — мне стало известно совсем недавно. Значит, жили в одном и том же общежитии, ели одни и те же "калорийные" булочки и плавленые сырки, слушали — разумеется, с разными девушками — соловья в цветущих яблоневых садах на Ленинских горах.
Как-то я спросил Салавата, откуда у него эта неодолимая, цепкая любовь к знаниям, книгам — ну просто подлинная страсть!
И он рассказал мне немного о своем детстве, когда формировалось отношение к окружающему миру.
— Это были послевоенные годы. Сижу я вечерами на берегу реки Белой в родной Башкирии; мимо проплывают пароходы, сверкая огнями. Доносится плеск воды, людской гомон... Пароход дает длинный гудок, душа тянется за ним в дальние страны, неведомым края...А на плотах, что тащит за собой вечно мрачный, тяжёлый буксир, сидят другие люди, разложив костры и варя в вёдрах какую-то снедь, скорее всего, уху; не очень весело играет гармошка... "Стоять бы за штурвалом большого корабля, ПЛЫТЬ самому и везти всех желающих туда, где всегда светит солнце, где все добры и улыбчивы!.. Где сытно кормят, где тепло и уютно...
Когда ходил в первый класс, мечтал стать шофером. В колхозе была единственная полуторка, водитель которой занимался в основном ее починкой. Нам, мальчишкам, иногда выпадало счастье прокатиться на грузовике — в награду за то, что принесем бывало, несколько вёдер воды...
Главным моим наставником был отец, которому довелось повоевать в Гражданскую; впоследствии он окончил историко-филологический факультет Казанского университета и работал учителем истории в Бухаре. Он был большой знаток восточной литературы, переводил на русский Хайяма, Навои, Хафиза, Фирдоуси и других персидских поэтов…
Он привил всем своим пятерым детям любовь к чтению, вкус к хорошей литературе. Читал я много и довольно бессистемно, но с годами всё большее предпочтение отдаю книгам по истории, изданиям мемуарного, искусствоведческого характера...
Отец заставлял пересказывать прочитанное, требовал точности. Отсюда, я думаю, моя хорошая память. Его любимые выражения "Порядок помогает мыслить", "Все знать невозможно, но стремиться к этому надо" — всегда со мной.
Ещё он говорил: "Доброму молодцу и семидесяти семи профессий мало". Подсчитал как-то, и оказалось, что к 1970 году я приобрел-освоил пятнадцать различных профессий. Начал с ФЗУ, где обучился на сантехника, потом работал токарем, сверловщиком, прессовщиком, фрезеровщиком, электрогазосварщиком, монтажником, сборщиком, копровщиком, то есть "забивальщиком" свай. Работал на заводе, на стройке и даже...в театре, играл в хоккей и футбол за цеховую команду. И читал, читал, читал...Пушкин и Лермонтов, Гоголь и Чехов, Некрасов и Булгаков; Монтень и Моруа, Цвейг и Бодлер, Моэм и Фейхтвангер, Бунин; в которого влюбился сразу и навсегда...
После окончания университета пришёл юристом в совхоз "Талдом", отдал этому хозяйству целых семнадцать лат жизни, ведя при этом большую общественную работу: был членом партбюро, председателем товарищеского суда и комитета народного контроля, заместителем начальника гражданской обороны и заместителем начальника комиссии по борьбе с пьянством, командиром добровольной неродной дружины. И — его уже, скорее, для души — бессменным председателем первичной организации общества книголюбов.
— Был даже членом правления областного общества, — говорит Салават. — Конференции, пленумы... Встречался с Нагибиным, Ошаниным, Чаковским, а однажды, в гостинице в Суздале, — с Сигурдом Оттовичем Шмидтом!
Память у Салавата и в самом доле отменная: помнит всё досконально, каждый штрих, каждую деталь. "Дневальным стоял, когда Кеннеди убили!"... А память рабочей биографии, рабочих рук очень пригодилась на нынешнем поприще: он теперь — государственный инспектор труда. Должность весьма ответственная и грозная, если учесть бескомпромиссный характер ее обладателя. В минувшем году он, как пишет газета "Компаньон", "призвал к ответу директоров хозяйств "Спутник", "Измайловский" и "Правда", продолжавших по привычке прокручивать профсоюзные взносы по своему усмотрению", "...намерен свести на нет злополучную практику руководителей предприятий лезть в профсоюзный карман". А за все время работы в качестве юриста у Чижанова были сотни дел в суде, и по крайней мере две трети из них выиграны Салаватом. Слухом земля полнится, не кончается поток посетителей, и помогает Чижанов людям отстоять свои права — одному достойную пенсию, другому — возмещение вреда.. Принят новый Трудовой Кодекс — и на страницах районной газеты регулярно появляются статьи С .Чижанова, разъясняющие дух и букву этого очень важного документа.
С женой — Ниной Александровной — живут уже 36 лет. "Я работал копровщиком, а она проходила практику в качестве мастера на той же стройке. Там и познакомились..."
"Стройка" продолжается. Чижановы-родители могут гордиться сыном: Марат окончил Второй медицинский, прошел ординатуру, работает в кардиологии. Не раз спасал людей от верной смерти. К тому же — душа компании, играет на гитаре и поёт песни собственного сочинения. Сам уже отец: двое малышей — Гоша и Даша, комплект, не придерешься!...
Марат обязательно расскажет своим детям, когда они подрастут, как его отец Салават Валиевич Чижанов в зрелом возрасте начал вдруг увлекаться филателией — чтоб еще более расширить не только собственный, но и сыновний кругозор. Была куплена дорогая лупа — чтобы различать все особенности марок, раздвинуть границы имеющихся знаний о мире...
Если же о чем и жалеет всерьёз Салават, то только о погибшей при пожаре отцовской библиотеке в пять с половиной тысяч томов, в которой был такой великолепный фолиант Фирдоуси!.. Отец, знавший цену книге, тем не менее не боялся приходить с заветным изданием к простым полуграмотным сельчанам, часами читая им вслух великие строки.
В этом — глубокий смысл, прекрасная традиция рода — передавать, отдавать людям лучшее, что у тебя есть.
В. ГУРОВ. Наш корр.) |
