Жилищная проблема преследовала меня почти всегда, покидала ненадолго и вновь возвращалась ко мне, — с этих слов начала свой рассказ о постигшем её несчастье фельдшер Темповского фельдшерско-акушерского пункта Валентина Ивановна Завьялова, вынужденная в семидесятилетнем возрасте проживать... по месту работы.
...Родилась она в г. Подольске Московской облас¬ти в апреле 1935 года. Семья родителей Валентины Ивановны переезжает в Москву, позднее Валя уезжает к бабушке в г. Кимры и поступает в Кимрское фельдшерско-акушерское училище. По распределению её посылают заведовать участковой больницей в Ярославской области, где она и проходит свои первые университеты человеколюбия и профессионализма. Уже тогда поняла, что профессию выбрала верно: заботливость, душевная щедрость, умелость ещё совсем молодой девушки были по достоинству оценены пациентами и коллегами.
В работе всё складывалось хорошо, а вот на личном фронте — не совсем удачно... Едва успев выйти замуж, поняла, что жить с сильно пьющим человеком не сможет. С девятимесячным сыном Николаем уезжает от мужа в Темпы по приглашению главврача Талдомского района Галины Сергеевны Скворцовой. Год, числясь в Темповском ФАПе, работала в Стариковской амбулатории, заменяя уехавшего врача, а потом опять вернулась в Темпы.
— В начале 60-х годов, — рассказывает Валентина Ивановна, — в Темпах квартир никому, как в настоящее время, не давали. Мы ютились с сыном по частным комнатам, больше похожим на кладовки. Но у меня была любимая работа. Первым детям, которых я лечила, уже по 45 лет. Теперь лечу уже их внуков. Население Темпов составляло тогда около двух с половиной тысяч человек, в Темповской школе училось 700 детей (сейчас — 50). Маленькое школьное здание гудело как муравейник. Всем приходилось делать прививки (мне помогала Любовь Павловна Ковшова, работавшая в районной СЭС). Роды мне приходилось принимать и в Ярославской области, и в Темпах (один раз — так даже на улице Московской возле 14-го дома). Нагрузочка была — будь здоров. Неотложка выезжала в те времена только в самых тяжёлых случаях. Зачастую приходилось останавливать попутки, чтобы добраться до центральной больницы. Да и за взрослых и пожилых людей переживала я всегда, как за своих родных: и на месте лечила, и в больницу устраивала, если сама была бессильна помочь. В 70-е - 80-е годы работать мне было намного легче: и медсестёр было достаточно, и медицине государство уделяло больше внимания, а вот начало 90-х годов я запомнила как сложное время: «скорую» не дождёшься, больных в больницу не устроишь... Но у меня с заведующей терапевтическим отделением Талдомской ЦРБ Валентиной Ивановной Галкиной всегда были хорошие отношения, звонила ей и просила устроить в больницу «моих» бабушку или дедушку, и всегда она шла мне навстречу. Лет 10 назад мне вновь стало легче: «скорые» стали ходить чётче, телефонная связь с Темпами наладилась, больных стали лучше принимать в больницу. Правда, и в последнее время работаю я без подмоги: моя помощница устроилась в Москву, где заработки гораздо выше, чем у нас.
В моей жизни хватало и продолжает хватать всяких происшествий. На аварии дорожные меня часто вызывают днём и ночью. Этим летом мужчине-дачнику прямо за рулём автомобиля стало плохо на дороге, но было уже поздно, и он скончался у меня на руках (инфаркт). А мою 81-летнюю пациентку из д. Карманово Клавдию Васильевну Мохову мне пришлось приводить в чувство после её поездки в аптеку за бесплатными лекарствами в Талдом. Тяжело даётся моим подопечным этот пресловутый 122-й федеральный закон.
...В 1966 году с жильём мне всё-таки повезло: секретарь Талдомского райкома партии Константин Георгиевич Киселёв позвонил в Темпы начальнику гидроузла В. Филимонову по моей проблеме, и тот обещал «что-нибудь придумать». В этом доме мы жили уже с сыном и дочерью, потом сын и дочь жили с семьями в Дубне, а недавно дочь с внучкой приехали из Дубны жить ко мне (дочь развелась с мужем)...
В ночь с 29 на 30 марта 2005 года я почуяла запах гари: горела квартира над нами, в которой жили соседи с неадекватным поведением. Из-за такого их поведения дом неоднократно подвергался риску быть сожжённым, дочь не раз поднималась к ним, чтобы предотвратить очередную катастрофу: потоп или пожар, которые они периодически устраивали, оставляя включённой воду или горящую плиту. На сей раз дом полностью сгорел, оставив нас с дочерью и внучкой, в одной одёжке (вещи, документы, фотографии сохранить не удалось). Дочери ничего не оставалось, как уехать в Дубну в квартиру бывшего мужа. У сына в квартире мало места и его семье. Я поселилась в амбулатории, благо что глава поселения П. Сычёв выделил средства на замену в ней АГВ. Но где гарантия, что моей более молодой напарнице, которую пришлют на работу не сегодня-завтра, понравится то, что я живу на рабочем месте? В прежней квартире я, пожилой человек, могла отдыхать. Теперь же отдыха у меня нет ни днём, ни ночью. Спасибо ещё раз П. Сычёву, что он помогает мне с закупкой лекарств для амбулатории... Хотелось бы поблагодарить и моих земляков, которые помогли мне и моим друзьям по несчастью после пожара.
Но, как оказалось, 45 лет работы в Темпах фельдшером в плачевной ситуации погорельца не дают мне никаких преимуществ, как не дают и моим уважаемым соседям, которые оказались в заложниках у кучки люмпенов. Очень жаль мне уважаемого человека, бывшего начальника гидроузла Игоря Степановича Орлова, который тоже лишился квартиры и её содержимого. Его парализовало после этого происшествия и теперь даже некуда выписать из больницы. Пострадала также семья Татьяны Ивановны Степановой, у которой двое уже больших детей, семьи Комиссаровых и Ивановых. Люди помогали погорельцам кто чем мог, а власти самоустранились: нам ни ссуду не дают, ни с жильём помочь не обещают. Говорят: «Дом приватизирован, и вам ничего не положено. Заявление как погорельцам подавать в жилищный отдел администрации не имеет смысла».
...Сколько раз моя дочь поднималась к соседям наверх, чтобы предотвратить очередной потоп или пожар! Закончилось это тем, чем должно было закончиться: дом сгорел, притон благополучно переселился в другую точку. У завсегдатаев притона взаимовыручка. А приличные люди остались без всего. Нам переселяться некуда.
Работать мне становится всё тяжелее: на мне и школа, и детсад, и молодёжь, и взрослое население. Но страшно подумать: куда мне деваться, если я лишусь работы, а вместе с ней и этого временного пристанища?
Записала О. ЮРЬЕВА.
(Наш корр.)
P. S. Очень хочется, чтобы эта заметка привлекла внимание районных властей. Неужели погорельцы будут брошены на произвол судьбы? |
