Любовь Александровну Земскову в округе знают как большую любительницу и умелую воспитательницу животных. Крупный белый кот Умка сам открывает дверь, сам достает лапой из банки корм. Пёс Дозор общался с хозяйкой даже по телефону. Ожидая её на рабочем месте в конторе, он мешал уборщице. «Дай ему трубку», — попросила Люба. Уборщица с опаской поднесла телефон к собачьей морде. Услышав команду: «Дозор, домой!», пёс моментально освободил помещение. А совсем недавно полное взаимопонимание с хозяйкой продемонстрировала корова Марта.
— Марта, быстрей! — скомандовала Любовь Александровна, и корова прибавила ходу.
— Бегом! — последовал приказ, и Марта уже мчится рысью. «Тебе надо в цирке выступать с этой животиной», — шутили соседки.
Да, среди множества профессий, которыми жизнь заставила овладеть Любовь Александровну Земскову, профессии дрессировщицы ещё не было. Москвичка по рождению, ещё ребёнком она во время войны приехала в Омск, на новое место дислокации военного завода, на котором работал отец. Там и осели на целых 17 лет. Отца после выхода на пенсию потянуло на родину родителей. И вот они уже в Талдомском районе. Да не одни — с собой прихватили красавца-сибиряка, пленившегося очаровательной десятиклассницей, которую вскоре, после получения аттестата, он сводил в омский ЗАГС.
Бытовая неустроенность на новом месте, двое детей, появившихся друг за другом ещё в Омске, не позволяли расслабляться. Муж работал на комбайне, она — дояркой на ферме в Тарусове. Навыки приобрела ещё в Сибири, ухаживая за коровой, которую вынуждены были держать в трудное время родители. За три года на ферме Люба получила столько поощрений, что Почётными грамотами можно было оклеить целую стену. Расстаться с полюбившейся работой пришлось в связи с предоставлением семье квартиры в Новоникольском — в Тарусово не наездишься. Директор совхоза, прознав, что она печатает на машинке, стал уговаривать поработать у него секретарём. Она не соглашалась — мал заработок. Он настаивал — ведь это «временно». Согласилась, в конце концов... и до пенсии, 30 лет, просидела у дверей руководящего кабинета.
А до этого кем только она не работала! Грамотная, толковая, вот и посылали подучиться на различные курсы. Освоила профессию парикмахера. Стригла мужчин в Павловичах, делала причёски дамам в Орудьеве, потому что для парикмахерской в Новоникольском так и не нашли помещения.
— Мне кажется, я Вас где-то видел, — однажды обратился к Любе во время стрижки один клиент. — Не Вы, случайно, в Новоникольском клубе пели «Валенки, валенки...»? Получилось почти как у Руслановой. «У колодца» — тоже здорово! Зачем губите талант? Стрижёте разных... баранов...
Люба рассмеялась:
— Детей кормить надо. А Вы совсем не похожи на барана...
В это время она по совместительству ещё работала зав клубом. Особенно трудно стало, когда её красавец-сибиряк бросил семью. Несколько лет жила одна с двумя детьми. За это время поработала и заведующей детсадом, и продавцом, и бухгалтером. Как где прорыв, так вспоминали о ней. И она никогда не отказывалась. Говорила: «У меня дети, капризничать не приходится». Умелая в труде, красивая и голосистая на сцене, она отбоя не знала от женихов. Даже малые дети их не смущали. Но она не спешила. Клава и Саша подрастали. Вот уже с мамой они сажают картошку, с мамой заготавливают дрова.
Она с ними ласкова, но особо не балует. Учитесь, милые, привыкайте к труду! Легко в жизни ничего не даётся!
...Наконец и ей сверкнул лучик надежды. С автоколонной из другого района на уборку в совхоз «Комсомольский» приехал Виктор Земсков. Другие пьют, он — нет. Другие неопрятные и дебоширят, он — всегда аккуратный, засиживается в библиотеке. И собой недурён. Впервые за долгие годы у Любы что-то шевельнулось в душе. И когда он, волнуясь и смущаясь, заговорил о совместной жизни, она встретила его слова приветливой улыбкой. Закончилось всё загсом, новой фамилией «Земскова». А в положенное время семья пополнилась дочкой Танечкой.
У супругов хватило благоразумия никого из детей не выделять. Никаких «любимчиков» не должно быть. Старшие дети сразу это почувствовали и, однажды появившись перед Любиным избранником, обратились к нему со словами:
— Дядя Витя, можно мы будем называть Вас «папой»?
Виктор сначала онемел, потом расплылся в радостной улыбке:
— Конечно, дочка, конечно, сынок, — и привлёк к себе счастливых детей.
Люба была бесконечно благодарна мужу за то, что он сумел установить с ними тёплые отношения. Эти отношения вскоре прошли серьёзную проверку.
В четырёхкомнатной квартире, которую получила семья Земсковых, вдруг появился «сибирский красавец», то есть родной отец Клавы и Саши. Он хотел вернуться в семью, к жене и детям. Услышав от Клавы слово «папа», радостно откликнулся: «Что, дочка?». «Это я не Вам, — отрезала девочка, — отец не тот, кто родил, а кто воспитывает. Вот наш папа», — и указала на Виктора.
Люба выставила незваного гостя за порог, и больше он никогда не появлялся.
...Прошли годы. Дети выросли, выучились, свили свои гнёзда. Саша живёт поблизости — В Запрудне, Клава — в Долгопрудном, Таня — в Москве. В каждой семье по двое детей. У Любови Александровны сейчас четверо внуков и две внучки. Дети хорошо зарабатывают, их семьи не испытывают нужды. В такой ситуации часто забывают о стариках. Не так у Земсковых.
Отец после инсульта стал инвалидом и потерял работоспособность, его не беспокоят. Отвели ему комнату — лежи, читай. А мать по-прежнему в центре событий. Клавины мальчишки пожелали получать образование только в Новоникольской школе. С 5-го класса по 11-й проучился здесь старший, Евгений, в 11-м классе учится сейчас младший, Сергей. Так что материнские заботы и тревоги всё ещё не оставляют Любовь Александровну. Особенно они обостряются летом, когда под бабушкиной гостеприимной крышей собирается весь «молодняк».
Нынешним летом 14-летний Танин сын Виталик чуть не довёл бабушку до инфаркта. Вместе с таким же шалопаем, как сам, отправился зачем-то на электричке в Дубну, никого не предупредив. На обратный поезд опоздали. Всю ночь немолодая больная женщина бегала по соседям. Побывала и на озере — нет ли на берегу одежды «утопшего»? Когда на следующий день, в десятом часу утра, мальчишка как ни в чём не бывало явился домой, Любовь Александровна встретила его звонкой оплеухой. Стерпел.
— Прости, бабушка! Это больше не повторится. Я же не дурак...
«Похоже, и правда, не дурак», — подумала отходчивая бабка.
В тот день Виталик отнёс коровам два ведра пойла, с особым усердием чистил хлев.
Внуки усвоили, что бабушка и накормит, и напоит, и пожалеет, когда надо, но беспорядка в квартире не потерпит. Серёжка несколько раз не убрал постель. Вернулся из школы — она на полу. «В чём дело, бабушка?» «У меня тут горничных нет. Живёшь — значит, убирай за собой!» Так были воспитаны дети Любови Александровны, отучает она от иждивенчества и внуков.
«Родительский дом — начало начал»... Как точно сказано в популярной песне! Сколько в этой чисто убранной квартире передумано, переделано, перешито, приготовлено, сколько ласковых и резких слов высказано, сколько слез пролито, сколько бессонных ночей проведено! Об этом знает только мать, вырастившая честных трудолюбивых детей и не жалеющая сил для внуков.
Радует, что Александр. Клавдия, Татьяна, внуки взяли на себя большую долю забот по содержанию дома, уходу за скотом и огородом, помогают материально. Главная «штаб-квартира» семьи по-прежнему находится в Новоникольском...
Я. НЕВЕРОВ
(Наш корр.) |
