Эх, путь-дорожка фронтовая...
За рулем автомобиля Алексей Васильевич Лебедев, житель Талдома, провёл более сорока лет. Учился во время Великой Отечественной войны в запасном автополку под Куйбышевом. Спустя полгода учёба закончилась, Новобранцев отправили на формирование в Загорск, под Москву. Это было в то время, когда наши войска только что освободили столицу Литвы Вильнюс.
Молодым водителям дали новенькие американские машины «студебеккер». Погрузили их на платформы. К каждой полагалось потом прицепить 76-миллиметровую пушку. Сформировали четыре полка, противотанковую артиллерийскую бригаду. Целый эшелон двинулся на Запад. Бригаду зачислили в резерв Главного командования. Ей предстояло воевать на самых важных участках третьего Белорусского фронта. Командовал фронтом сначала генерал И. Черняховский, а после его гибели в феврале 1945 года — маршал А. Василевский.
— Первое боевое крещение я получил со своими товарищами вскоре после выгрузки с платформ эшелона, — говорит фронтовик. — Разведка не сработала. Неподалёку от Вильнюса по дороге на Каунас наша колонна машин с пушками растянулась по лесной дороге? Bдруг со всех сторон на нас двинулись вражеские танки. Вокруг заполыхало пламя, раздались разрывы снарядов. Я успел быстро отцепить пушку. Расчёт развернул её и начал стрелять. У меня в машине — снаряды. Вдруг рвануло рядом с машиной. Я выглянул из-за колеса: вижу, что от расчёта остались двое живых, а двое убиты.
Смотрю, командир батареи выскочил из укрытия и бросился к самоходному танку, который перестал стрелять. Видимо, экипаж погиб. Он развернул башню и принялся отбиваться от наседающих немецких танков. Сначала загорелся один, потом второй. Командир, расстреляв весь боезапас, решил выбраться из танка, по которому начался прицельный огонь. Но едва он наполовину высунулся из люка, как произошло прямое попадание в танк. Я получил приказ немедленно доставить командира в медсанчасть. Вместе с солдатами уложили окровавленное тело на носилки, поставили их в кузов, и я рванул сквозь огонь к медсанчасти, которая была километрах в двух от поля боя. Мы понимали, что с такими страшными ранами он не выживет, но надеялись... на чудо.
Я вернулся на лесную дорогу, где раненые уже ждали машину. Отвёз и их. Когда пробирался к палаткам медсанчасти, увидел страшную картину после скоротечного боя. Горели 22 танка хвалёной немецкой армии, валялось множество убитых — немцев и наших. Одного паренька, не снявшего перед боем комсомольский значок, немцы подняли на штыках...
Первое сражение было страшным. Но именно после него мы, новобранцы, перестали бояться свиста пуль и грохота орудий. Война быстро приучает к опасности.
Настоящими испытаниями были переправы через реки. Нас постоянно бомбили, снайперы старались попасть в водителей первой и замыкающей машины, чтобы создать затор на переправе, а наша артиллерия стала мишенью для фашистских лётчиков.
— Одна из пуль снайпера предназначалась и мне, — вздыхает, вспоминая дни войны, Алексей Васильевич. — Но спас меня заглохший мотор. Было очень опасно выходить из кабины: пули так и чвикали по ней. Но я всё же выскочил, откинул капот. Оказалось, что проводок отошёл от клеммы. Быстро поправил — и назад, где в кабине меня ждал командир батареи. Смотрю, а он сидит с пробитой головой, вся кабина в крови. А пуля ловила меня...
Снайпера выследили. Им оказалась женщина, одетая в кольчугу. А под кольчугой — самые высокие награды рейха и ленточки, которыми она отмечала количество наших убитых солдат. Её быстро отправили в штаб.
В другой раз на переправе я чуть не утонул. Нашу колонну через речку провожал танк. Река неглубокая, но очень илистая, машины пройти самостоятельно не могли. Он по очереди и перетаскивал их. В кузове — снаряды, артиллерийский расчёт. Шли хорошо, но недалеко от берега провалились в яму. Танк оторвал бампер, за который был зацеплен трос.
Выползать надо было срочно, начинался обстрел. Пришлось мне нырять в ледяную воду и заматывать трос за передний мост. Я тут же закоченел, руки не слушались, трос не заматывался. Но всё же мне удалось замотать его, я вынырнул, но никак не мог подняться в кабину. Товарищи помогли. Отдышался. Танк нас выдернул и пошёл на другой берег за следующей машиной.
Наша противотанковая бригада преследовала немцев по всему фронту. Иногда за ночь мы проезжали по 50 километров.
Случилось мне на фронтовой дороге наехать на фугас. Машину и пушку перевернуло набок. Я очнулся в медсанчасти. Меня хотели отправить в тыл, но я настоял на своём и остался в своём полку. Правда, впоследствии контузия сказалась, мне пришлось долго лежать в госпитале...
...Среди наград Алексея Васильевича — орден Отечественной войны, медали «За отвагу», «За победу над Германией» и особенно памятная — «За участие в героическом штурме и взятии Кенигсберга». Вспоминая апрель 1945 года, он рассказывает, как сильно был укреплён этот город: его окружали несколько линий и позиций обороны. Это была настоящая крепость с подземным арсеналом, заводом и укреплёнными фортами. Всё население было эвакуировано немцами. Даже такой укреплённый город был взят нашими войсками, правда, и цена победы была велика: тысячи погибших воинов.
— Ехал я по улицам, только что отбитым у врага, сквозь дым и огонь. По сторонам торчали стены взорванных многоэтажных домов. Они качались от ветра. Ехал и думал: «Проскочу или не проскочу?» Сзади машины ещё и пушка прицеплена. Мне повезло, я под завал не попал, а мои товарищи погибали под обломками упавших cmен домов Кенигсберга.
Победу я встретил в госпитале. Сказались последствия контузии. Но мои «последствия» были куда легче страданий солдат, которых я видел в палатах. Многие из них были изуродованы войной, не хотели жить калеками. В одной палате со мной лежал полковник с Украины. Он остался без рук и без ног. Он не хотел писать домой, не хотел быть жене в обузу. Однажды ночью он подозвал меня к своей кровати и попросил застрелить его. «Через подушку, никто не услышит». Я отказался, позвал медсестру. Она обняла его и долго читала ему какую-то книжку, пока он не заснул...
Вскоре меня выписали с инвалидностью третьей группы, и я поехал домой. Ничего не знаю о его дальнейшей судьбе. А вот из моей части друзья написали мне письмо. Их всех отправили на войну с Японией. На Дальний Восток. Повезли на поезде и мою машину, заменили мотор на новый...
После войны я работал в посёлке Северном, возил стройматериалы для возведения домов и заводских цехов, а потом перешёл в торг. Мы доставляли продовольствие с баз: в послевоенные годы бездорожье в районе было жуткое. Помню, чтобы привезти на праздник муку из Дмитрова, мы до Запрудни ехали неделю, по очереди вытаскивая друг друга. Теперь, когда едешь по асфальту, как по бархату, и не верится, что мы здесь застревали.
Живём мы с супругой Зоей Николаевной в своём домике на улице Лермонтова. Вырастили двух дочерей и внуков. Нашу дочь Татьяну и зятя Игоря Кондратьева знают многие; они руководят детскими фольклорными коллективами в лицее.
— Мы очень любим слушать, как дети поют русские песни. Своя земля, на которой родился, милее становится, — закончил бывший солдат.
Л. СОБОЛЕВА.
(Наш корр.) |
| Категория: Люди нашего края | Добавил: alaz (04.05.2012)
|
| Просмотров: 562
| Рейтинг: 0.0/0 |
|
