— Наталья Николаевна, ЦК КПСС в только что принятом постановлении обязал партийные и советские органы осуществить решительный поворот базовых и шефствующих предприятий к вопросам воспитания детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Сколько трудовых коллективов шефствует над вашим детским домом и каков характер этого шефства?
— Над нами шефствуют обувная фабрика, филиал «Юности», завод «Промсвязь», Дмитровский фарфоровый завод. Талдомский торг, Талдомское автотранспортное предприятие, ПМК-311 и совхоз «Талдом». С прошлого года мы стали заключать с ними договоры, подписываемые руководителями, секретарями партийных и комсомольских организаций, а также председателями профсоюзных комитетов. Заключение договоров о посильной помощи детскому дому дисциплинирует наших шефов, вносит в наши взаимоотношения если не идеальную, то приемлемую определенность, которой раньше зачастую не хватало.
Шефская помощь выражается в разных формах, преимущественно она состоит в укреплении нашей материальной базы. Так, например, совхоз «Талдом» подарил нам в прошлом году ковер, цветной телевизор и шторы, нынче обещает поставить обогреватель в овощехранилище и кухонные титаны, собирается помочь сантехническими изделиями.
Дмитровский фарфоровый завод привез штакетник, защитные экраны для батарей отопления, тюль, кукольную мебель в игровые уголки. Хочу отметить, что коллектив этого завода, пожалуй, самый отзывчивый и дисциплинированный наш помощник. К сожалению, этого не скажешь о большинстве из перечисленных выше шефствующих организаций: Если быть откровенной до конца, свой рабочий день я начинаю с того, что настойчиво, более того, назойливо, обзваниваю шефов: будьте же верны своим договорам, не находите предлогов, чтобы от нас отмахнуться.
— Назовите пожалуйста коллективы, наиболее упорствующие в равнодушии к вашим нуждам. Пусть эта публикация послужит им уроком на будущее.
— Нужно не на словах, а на деле прибавлять в шефской помощи ПМК-311. Этот коллектив, как, пожалуй, никакой другой, щедр на обещания. Обещал, скажем, отремонтировать цоколь вокруг здания, да на том и успокоился. И цоколь нам пришлось ремонтировать самим.
А вот более свежий пример. Чуть ли не два месяца я «не слезала» с телефона, униженно выпрашивая у них кирпич. Кирпич они все-таки привезли, но оправдывают себя в такой проволочке переходом на хозрасчет. По их словам, такая помощь теперь не укладывается в рамки новых инструкций. Следуя букве своих регламентаций, они, того и гляди, и вовсе устранятся от шефства над детским домом. Это, на мой взгляд, и есть формальное, бюрократическое отношение к такой важной проблеме, которое осуждено Центральным Комитетом КПСС.
Хлопотным для себя делом считает шефство над нами и Талдомский торг. Наши дети, а их у нас более ста сорока, нынешним летом испытывают острую нужду в овощах и фруктах. Я понимаю, что лето выдалось не из лучших, но при желании, как говорится, можно добиться невозможного. Почему бы торгу не побеспокоиться о снабжении нас «живыми витаминами» на льготных основаниях? Неужели детей у нас так много, что нельзя привезти специально для них тех же, скажем, яблок, груш и тому подобного?!
Разумеется, сделать это можно, но требование особого отношения к нашим детям администрацию торга почему-то огорчает и раздражает.
— Наталья Николаевна, я позволю себе взглянуть на эту проблему с несколько иной стороны. Судя по вашим словам, воспитанники детского дома чуть ли не месяцами не видят овощей и фруктов, исключая, конечно, картофель. А почему бы не подключиться к этому делу совхозам «Комсомольский», «Доброволец», «Северный» и ряду других? Ведь они — и мы об этом писали в нескольких номерах «Зари» — выращивают зеленные культуры, морковь, капусту. Могли бы поделиться витаминной продукцией, в том числе и безвозмездно, садоводческие товарищества, школы, садоводы и овощеводы из числа так называемых частников.
— Совершенно верно. Кстати, многие школы так и делают, в том числе и городские. Что же касается остальных, то, очевидно, не все из них чувствуют чужую боль острее собственной, не все полагают себя обязанными одаривать детей душевной теплотой, независимо от того, свои они или чужие. Многие, вероятно, и не догадываются, что наши воспитанники в чем-либо нуждаются. В основном, конечно, мы обеспечены всем необходимым, но от свежих овощей и фруктов сейчас не отказались бы.
(Когда этот номер готовился к печати, нам сообщили из детского дома, что работники торговли несколько поправили положение: привезли ребятишкам бананов, яблок. Дело — за членами садоводческих товариществ, садоводами-любителями...).
— Скажите, пожалуйста, заботятся ли о ваших питомцах комсомольцы и молодежь? Это было бы вполне естественно, поскольку сплошь и рядом молодые жалуются на то, что им буквально не к чему приложить руки?
— Забота райкома комсомола о нашем детском доме воплотилась в 18 велосипедов марки «Дружба». Юноши и девушки помогают нам убирать территорию. Но к воспитанию наших детишек комсомольцев мы не привлекаем. Наш контингент — это малыши в возрасте от трех до шести-семи лет. Устроить для них какой-нибудь технический кружок, в котором с равной охотой занимались бы и сами «воспитатели», и их воспитанники, по-моему, нереально. Слишком большая разница в годах, а следовательно, в спектре интересов.
Другое дело — пионеры. Ребята из районного Дома пионеров ставят нам кукольные спектакли, дарят мягкие игрушки. Учащиеся городской школы искусств сделали роспись колонн при входе в здание, оформили красочные щиты. Такую помощь мы принимаем с большой охотой.
Если же говорить о вожатых из числа пионеров, то их у нас нет. Здесь не время и не место вдаваться в теоретические дебаты вокруг такого, на первый взгляд, парадокса. Скажу лишь, что наши ребятишки очень отзывчивы на хорошее отношение к себе. Они чрезвычайно легко привыкают к детям «со стороны», начинают называть их братишками и сестренками, просятся к ним домой. В этом, разумеется, нет ничего плохого. Плохо то, что большинство наших юных помощников — очевидно, это у них возрастное — многого недопонимают. Для них не составляет труда расположить к себе того или иного детдомовца, но они же не затрудняются и в том, чтобы тотчас отвергнуть его, как надоевшую игрушку. А быть отверженным в кубе или в четвертой степени (ведь наши дети и так уже отвергнуты родителями), сами понимаете, переживание не из приятных, тем более в таком возрасте.
Пусть уж первые уроки искусства жить, существовать наши питомцы получат от наших опытных педагогов.
— Наталья Николаевна, позвольте задать Вам вопрос более деликатного свойства.
— Да, пожалуйста.
— Некоторая часть горожан, не обученная, скажем так, состраданию, сопереживанию чужой боли, пускает слух, что в вашем детском доме воспитываются психически неполноценные дети. Думаю, что для Вас нет обиды горше, чем эта...
— Этот слух — самая что ни на есть обывательская сплетня. Наш детский дом потому и называется массовым, что подавляющее большинство воспитываемых в нем ребятишек — абсолютно здоровые дети. Недавно проведенное медицинское обследование выявило только семь детей с задержкой психического развития. В ближайшее время они будут переведены во вспомогательную школу.
Морально травмированных детей у нас, конечно, много: ведь и взрослые люди в своем большинстве воспринимают распад семьи как незаживающую душевную рану. Однако мы имеем полное право не только радоваться на своих питомцев, но и гордиться ими. Среди них немало детей одарённых — с хорошим музыкальным слухом, склонностями к художественному творчеству. Так что тот, кто всерьез, а не из показного благородства пожелает усыновить или удочерить кого-нибудь из наших питомцев, пусть не терзается нелепыми страхами относительно их полноценности.
— А случаи усыновления или удочерения у вас бывают?
— Конечно. Немало наших детей усыновили, например, жители Дубны, других городов. Правда не все дети подлежат усыновлению или удочерению. Многие из них попадают в наш детский дом по той простой причине, что их родителей лишили родительских прав. Если такие горе-родители, — а это в большинстве алкоголики и морально опустившиеся люди, по прошествии какого-то времени найдут в себе силы «выпрямиться в человеков», их дети будут возвращены в родные семьи. Последнее обстоятельство («может быть, когда-нибудь выпрямятся») и ограничивает возможность усыновления. К нашему общему несчастью, многие спившиеся или морально деградировавшие люди так никогда и не смогут осознать ужаса постигшей их трагедии: достаточно сказать, что наших детей навещает около десяти процентов родителей. И поэтому малыши переходят из нашего детского дома в другие, с более высоким возрастным цензом. А ведь большая часть из них могла бы быть усыновлена, могла бы обрести счастливое детство.
На мой взгляд, в этот вопрос надо внести предельную конкретность: или—или. А то получается, что люди, которые являются родителями чисто номинально, вешают своих детей на шею государства, а потом, спустя энное количество лет, заявляют на них свои права. И это после искалеченного детства, после пережитого ребенком кошмара отверженности!
— Наталья Николаевна, перестройка, за успехи которой мы все переживаем, постепенно вносит в нашу действительность светлый и очистительный смысл. Обретают вторую жизнь такие было утраченные понятия, как человеческое достоинство, милосердие, интеллигентность. Набирает силу и совсем, казалось бы, опошленное движение, имя которому благотворительность. Во времена наших дедов и прадедов под таким названием имела хождение практика добровольных пожертвований на самые экстренные общественные или частные нужды. Многие из нас были благотворителями и при устранении последствий аварии в Чернобыле.
Не могли бы Вы привести примеры личной или коллективной благотворительности, относящейся к вашему детскому дому?
— Отчасти мы уже касались этого вопроса, когда вели речь о снабжении нас фруктами и овощами. К сожалению, как правильно писал недавно в «Правде» Альберт Лиханов, всякого рода бюрократические регламентации почти отучили людей от бескорыстия, или, если вам угодно, от благотворительности. И все-таки такие примеры есть.
Особенно показательна в этом плане инициатива женсовета Объединенного института ядерных исследований из Дубны. Его активисток без особых натяжек можно считать чуть ли не штатными нашими работницами. Я затрудняюсь сказать, сколько раз они приезжали к нам одни или со своими детьми. Члены женсовета подарили нам два самовара, трое настенных часов, два пылесоса и буквально завалили самодельными и покупными игрушками. А какие они устраивали праздники для нашей детворы, когда ставили кукольные спектакли и концерты силами своих детей! Мы очень признательны им за это.
— В заключение нашего разговора мне хотелось бы попросить Вас назвать имена лучших ваших работников. Кстати, сколько их у вас в штате?
— Что ж, давайте подсчитаем: 24 воспитателя, 3 логопеда, 2 шофера, 2 медсестры, врач, прачки, работники пищеблока, плотник, сантехник, дворник, сапожник. Итого 69 человек, включая меня.
Скоро наш детский дом отметит свое 25-летие. Я говорю это к тому, что у нас есть работницы, которые трудятся здесь со дня его основания. Это воспитательницы Галина Ивановна Серякова, Татьяна Васильевна Урвакова, Валерия Павловна Ожаренкова. Давно работает у нас и помощница воспитательницы Антонина Павловна Лоткова. Эти люди без остатка отдают себя детям, щедро одаривают их душевной теплотой, не боятся никакой меры сердечных трат. И видели бы вы, какими слезами с обеих сторон — детской и взрослой — завершаются дни пребывания ребятишек в нашем детском доме!
Чтоб не заканчивать наш разговор на такой печальной ноте, скажу вам по секрету, что мы намерены ходатайствовать перед своим управлением в Москве о пересмотре существующих правил. Мы хотим воспитывать своих малышей не до семи лет, как это делается сейчас, а как минимум до третьего класса. Может быть, тогда на нас перестанут жаловаться работники других детских домов, которые нет-нет да и заявляют нам, не скрывая раздражения: «Ваши-то бывшие опять в Талдом сбежали». Наш разговор с Натальей Николаевной Прокофьевой подошел к концу, хотя мы затронули, может быть, лишь десятую часть вопросов, на которые читателям хотелось бы получить исчерпывающие ответы. Обещаем, что к этой теме мы еще вернемся не один раз — уже слишком велико ее социальное и воспитательное значение.
Будем, товарищи, помнить, что по отношению к детям, а детям-сиротам и детям, лишенным, родительского попечения — вдвойне и втройне, судят о нравственном здоровье общества. А сейчас, как мы знаем,пришло время лечить застарелые болезни...
Интервью взял А.Серегин
(Наш корр.)
"Заря"
1987 г. |
