Я часто вспоминаю молодую женщину, чей образ просто невозможно выбросить из памяти по многим причинам. Во-первых, и в рабочей обстановке, и в минуты отдыха призванием ее души было делать что-то доброе для окружающих, во-вторых, эти добрые дела потом множились и нашли отражение в повседневной жизни многих людей...
Людская молва утверждает, что всякий человек имеет в своем характере положительные и отрицательные черты. Но я, однако, не берусь судить о других качествах ее характера, кроме тех, которые сквозь долгие годы светят яркими крупицами душевной доброты, связанной с чувством долга перед Отечеством и партией. Отдельные поступки этой женщины слились в яркое созвездие больших дел и героизма и стали своеобразным эталоном, по которому невольно сравнивались поступки и качества других людей.
Ольга Кирсантьевна Бугаря была одной из первых моих учительниц. В третий класс я пришел хорошо усвоив программу первых двух лет учебы, но довольно тускло представляя свои обязанности в будущем. Правда, по общему характеру воспитания тех лет, нам прививали ненависть к «таинственному железолобому и рогатому зверю — фашизму», но этого было явно недостаточно для формирования мировоззрения гражданина будущего. Самой значительной вехой того периода осталось в памяти моей наше знакомство с комсомольцами.
Я так запомнил это событие. 1940 год, начало мая. В белом половодье яблоневого цвета утонуло село. Недалеко от него, на берегу Северного Донца, разбиты палатки, а вокруг них расположены спортивные сооружения. Здесь и футбольное поле, и волейбольная площадка, и городки.
Рядом с палатками — чубатые парни в голубых майках и девушки в цветных ситцевых юбках, с милыми национальными прическами. Они знали, что родная страна расположена на всех ветрах и огненная буря в любую минуту может нарушить их спокойствие. И к этому готовились.
С нами — Ольга Кирсантьевна. Она ведет школьников от группы к группе, рассказывает им много интересного. В том числе и об отдельных комсомольцах - отличниках учебы, об их родителях. С ее слов мы узнали, что под памятником на сельской площади покоятся отцы многих тех, кто сегодня собрался около палаток.
Вечером на берегу Донца пылал громадный костер. Ольга Кирсантьевна читала рассказы Аркадия Гайдара. Читала она умело, с выражением. Казалось, не из книги черпает она свой рассказ, а из души. Вместе с тем в сознании слушателей закрадывалась мысль, что выйдут сейчас откуда-нибудь сам дядя Аркадий и его герои,
улыбнутся своей доброй улыбкой, сядут рядом с нами, и им будет очень приятно послушать под древним украинским небом чтение нашей учительницы.
А комсомольцы с тех пор стали для нас примером совершенства человека. О, это были люди особого склада — комсомольцы конца тридцатых—начала сороковых годов. Переняв лучшие традиции старших братьев и отцов — комсомольцев двадцатого года — и приспособив их к мирной обстановке, они сыграли решающую роль
во всех отраслях хозяйства и строительства, служили примером для подрастающего поколения.
Сведя нас, младшеклассников, с этими удивительными людьми, Ольга Кирсантьевна, видимо, ставила целью расширить наш кругозор и привить любовь к героике. И это ей удалось...
Отвлекаясь немного от темы, скажу, что спустя 13 лет один из ее учеников, Иван Рудской, стал пионером покорения целины, был удостоен звания Героя Социалистического труда, баллотировался депутатом Казахской ССР, и ему была предоставлена великая честь вынести на трибуну комсомольского съезда знамя ВЛКСМ для закрепления на нем очередного ордена — за заслуги комсомола в освоении целинных и залежных земель.
...Осталась она верна своим принципам воспитания и в годы оккупации.
Ольга Киреантьевна стала жертвой предательства и как партизанка была расстреляна немцами летом 1943 года. Умерла она героически, как ее любимый герой Овод, глядя насмешливо в глаза смерти...
Поводом для рассказа об Ольге Кирсантьевне Бугаря послужил один разговор в автобусе на тему о достоинствах людей.
— Теперь медицина хуже, чем прежде,—сказал молодой мужчина. — Уже год болею, всех дохторов исходил, а толку никакого. Не признают во мне никакой хвори...
— И учителя нынче пошли какие-то не такие. Возьмите нашу. Все дети ее не слушают да родители обижаются, — вставила рядом сидящая женщина.
Много тогда говорилось между пассажирами о человеческих недостатках. И о том, что на такой-то ферме заведующая — склочница, и доярки враждуют только
потому, что она сводит их своими сплетнями, и о том, что мужчины теперь так обнаглели, что пьют вино, как воду. Не знаю долго ли продолжалась бы такая сумбурная критика, если бы не ехавший на этом автобусе старичок-талдомчанин. Внимательно выслушав всех собеседников, он обратился к мужчине, болеющему неведомой болезнью.
— О врачах вы зря так отзываетесь, молодой человек. В семье не без урода, но за большинство наших талдомских могу ручаться. Вы, вероятно, мало их знаете.
И Василия Ивановича Морковникова, который спас тысячи жизней от преждевременной гибели, и Николая Алексеевича Алмазова, и молодого врача Столярову...
— А чем хуже их Урланова? — отозвался кто-то из тех, кто недавно принимал участие в обсуждении людей. — Не только в праздники или выходные дни навещает
она больных, но и в полночь придет, коль кому худо.
— Лучший в Талдоме доктор — Валентина Сергеевна...ох, забыла ее фамилию, — сказала женщина, до сих пор не принимавшая участия в разговоре. — Если бы не
она — давно бы мне лежать в сырой земле...
В таком духе беседа между пассажирами продолжалась до конечной остановки. Давно уже встали и вышли из автобуса зачинатели столь любопытной дискуссии, и
другие товарищи заняли их места, а разговор не прерывался. Оказалось, что у всех есть знаменитые односельчане — учителя, почтальоны, рядовые труженики земли. С ними и жить рядом легко, и дышится свободно. По странной случайности люди хвалили тех, в чей адрес недавно бросали упреки.
Вот тогда я и вспомнил, как однажды на перерыве один мой соклассник бросил совсем не шутливо фразу по адресу нашей учительницы: «Зверь-баба. Ни за что плохую оценку выставила».
Ценным качеством обладают те товарищи, которые в каждом человеке видят прежде всего доброе и оценивают поступки людей не с колокольни мещанина, а с позиций современности. Почему, например, врач просидел у постели больного всю ночь, когда, возможно, он и не обязан был этого делать?
— Потому что славы захотел. — ответит иной. А так ли это?
К сожалению, добрые дела часто оцениваются подобными высказываниями. Некоторые люди забыли, что прежде чем избавить мир от эпидемии чумы, многие
врачи изучали на себе свойство противочумной сыворотки, и не все из них после этого остались жить, что в первые годы ликвидации безграмотности оружием учителя было доброе слово, а оружием его противника — нож и пистолет, Однако учитель шел в деревню, рисковал жизнью, умирал, но добивался своего. Что это: корысть, жажда славы? Нет. Это — великое чувство—служение народу.
Добрые качества — не врожденные свойства человека. Они воспитываются долго, упорно, многими людьми. И их надо беречь, как самые драгоценные дарования.
А. ДЮКОВ. |
