В номере «Зари» за 5 февраля с. г. под рубрикой «К 300-летию Талдома» была опубликована начальная статья из этого цикла «Первое упоминание». Эта статья почти текстуально воспроизводит раздел «62. Село Талдом» из книги Льва Крылова «Материалы для истории церквей и монастырей г. Калязина и сел Калязинского уезда» (г. Калязин, 1908 год). «Почти»— потому, что старый текст для облегчения восприятия нынешним читателем приведен в соответствие с современным правописанием. И только лишь! Однако совершенно очевидно, что этот текст начала XX века, а если учесть ссылки на более ранние источники, то и XVII века, нуждается в дополнительной расшифровке, в современных комментариях. Получив из книги ответ на главный вопрос: Талдом впервые был упомянут в 1677 году, мы должны «перевести» на сегодняшний язык аргументы достоверности этого исторического сведения. Для этого надо представить характер тех времен, знать, как раньше писалась история, в том числе и бывшего Калязинского уезда. Итак, кто они, летописцы? Прежде всего, об авторе книги. Нашего современного, тем более молодого читателя, не может не смущать титул священника Льва Крылова (он же – член Тверской архивной комиссии), да и само название его труда: «Материалы для истории церквей и монастырей…» Будто бы следы Талдома нельзя отыскать в другом, нецерковном источнике. Известно, что церковь прежде являлась не только культовым центром. Она была и экономическим предприятием: монастыри и церкви владели собственными землями. Ее сфера распространялась на культуру и образование; вспомните церковно-приходские школы. Она выступала пастырем (пастухом) в своем приходе (группе поселений, на которые приходится храм). Как сегодня бы мы сказали, и ЗАГСом церковь была; здесь крестили, венчали, отпевали. В культовых учреждениях хранились все документы, относящиеся к истории храмов, их приходов (в том числе и упоминаемые у Л.Крылова клировые ведомости)… Таким образом, здесь концентрировалась масса сведений из первых источников. Потому-то отсюда и выходили летописцы, представителем которых в своем роде является и священник Лев Крылов. Будучи «историей церквей и монастырей», книга Л. Крылова несет на себе эту печать своеобразного изложения материала. Читатели «Первого упоминания», видимо, заметили, что для священника Л. Крылова очень существенны такие понятия, например, как «приход», «село», «погост» и др. Для нас они теперь практически ровным счетом ничего не значат, для него же — да! Возьмем такую фразу: «В нашем труде «Село Троицкое, что в Вязниках, Калязинского у.» (Тверь, 1905) приведены некоторые соображения о существовании в давнее время особого прихода, к которому принадлежала деревня Растовцы (Троицкого прихода) и некоторые деревни прихода Талдомского, а может быть, и Талдом, в то время бывший обыкновенной деревней». Как понимать ее современному читателю? Отметим, что Троице-Вязники — это географически то же самое место, что и сегодня: на правом берегу Дубны, против Тарусова. Когда-то там был действующий храм, и потому это было село, центр прихода (несколько деревень, которые обслуживает одна церковь). В начале XX века к названному приходу относилась и деревня Растовцы. Но это — в начале XX века, а в XVII веке Растовцы входили в другой, неизвестный приход. К последнему приходу относился, по-видимому, и Талдом, бывший в 1677 году обыкновенной деревней, а не селом, то есть еще не имевший своего храма и своего прихода. А что же это за «особый», неизвестный приход? Лев Крылов, основываясь на некоторых данных, делает предположение, что это был так называемый Ильин погост. Находился он в двух верстах на восток от деревни Григорово, и даже сохранились остатки храма на пустоши Жуковка. Разорен же храм был в нашествие «литовских людей», то есть во время польско-литовской и шведской интервенции России в начале XVII века. Иконы из разрушенного храма, и храмовая икона святого пророка Ильи, были, возможно, потом размещены в ближних поселениях (в частности, в Растовцах). Вот почему в нашей округе, включая Талдом, до революции как престольный праздник отмечался Ильин день - наряду с Михайловым днем (церковь в Талдоме позже была во имя архангела Михаила), Говоря об Ильине погосте, уясним значение слова погост. Первое, что нам приходит на память: погост — старое название сельского кладбища. Но «погост» заключает не только этот смысл. В толковании русского историка В. Ключевского у восточных славян это и сборные пункты для торгового обмена, для гостьбы. В церковной иерархии по-своему различают село и погост. И то, и другое обязательно имеет храм, является центром вероисповедания - для нескольких поселений. Однако если село – крупное крестьянское поселение, то погост — небольшое поселение. Конечно же, все эти церковно-специфические облачения истории затрудняют ее современное прочтение. А в некоторых случаях приводят и к курьезам. Так, в свое время в «Заре» приводились некоторые данные из истории села Карачуново, почерпнутые все из тех же «Материалов» Л. Крылова. В частности, сообщалось: «Двор пуст Силкин да Климкин Яковлевых. А они, Силка и Климка, в бегах с матерью, а сбежали во 175-м году». 175-й год озадачивает: неужели с таких давних пор ведет свою летопись Карачуново? Что-то здесь не так! А не так вот что: в дате утрачена первая цифра «7» —в 7175 году. Ну, а это тогда, что еще такое — 7175-й год, которого и на подходе близко нет? А это просто летосчисление от «сотворения мира», которым в старых документах пользуются наряду со счетом нашей эры, «от рождества Христова. «Разница в 5508 лет! Теперь все понятно: 7175—5508=1667, дело было в 1667 году»!» Разрывая церковно-духовные рамки книги, в целом мы должны с уважением отнестись к историко-краеведческому труду Льва Крылова. Тем более, что его «Материалы для истории» — сейчас, кажется, единственный для нас достоверный источник. И эта достоверность — не только в личной добросовестности автора книги, в его собственных благих намерениях. Ведь «Материалы» фактически представляют печатное воспроизведение Кашинских и Дмитровских писцовых и переписных книг XVII века. В них-то и заключена особая историческая ценность. И здесь предстают перед нами уже летописцы другого рода. В писцовых и переписных книгах историю свидетельствуют не священнослужители, а если так можно выразиться, статисты государственной службы XVII века. Именно к ним, как к достоверно знающим людям, и обратился священник Лев Крылов. К нашему счастью, в примечаниях к «Материалам» он дает подробное толкование писцовой и переписной служб — по «Курсу русской истории» проф. В. Ключевского. В 1620-х годах в России была предпринята общая поземельная перепись. Сведения о всех землях и угодьях назначенного к описанию города с его уездом, а также сведения об их населении и о лежавших на нем повинностях призваны были дать писцовые книги. В этих книгах перечисляются в каждом стане, волости и погосте вотчинники и ведомства, владеющие землею. Сведения собирали и поверяли на местах специально посланные для того люди, называвшиеся писцами. Отсюда совершенно ясны смысл и название документов — писцовые книги. Ну, а что же такое тогда переписные книги? Со временем земельная мера как единица для обложения повинностью не только экономически не стимулировала развитие сельского хозяйства, но и начала вносить путаницу в истинное положение дел. Тогда на первый план стала выступать не земля вообще, а двор как хозяйственная единица. В 1646 году была предпринята общая подворная перепись. В 1678—1679 годах она была повторена. Так составлялись окладные описи особого типа — переписные книги. От прежних писцовых книг они отличались тем, что если в последних описывались преимущественно земли, угодья, промыслы — хозяйственные средства, по которым население облагалось податью, то в переписных - рабочая сила, которая платила подать, тяглые (несущие рабочую повинность) дворы и их обыватели (семьи; «души» - только мужского пола). В данном случае экономический, хозяйственный аспект нас особо не занимает: он нужен лишь для общего представления. А что важно для комментария по истории Талдома, так это: насколько фактически точны и полны сведения из писцовых и переписных книг? Ответим сразу: сведения эти весьма точны и разнообразны, они представляют собой настоящий кладезь для историка. Где, как не в названных книгах, найти след того или иного поселения вместе с его землями, географическими подробностями? Где, как не в этих книгах, можно установить число дворов и людей, проживающих в них? Откуда, как не из описных документов, можно составить представление о промыслах наших предков? И, наконец, эти документы берегут много бытовых подробностей, свойственных минувшему времени. Не исключение в этом ряду и Кашинская и Дмитровская писцовые книги, а также более поздние — переписные. Но почему — Кашинская и Дмитровская, когда речь идет о бывшем Калязинском уезде? И снова придется сделать исторический экскурс, на этот раз в административно-территориальную область. Город Калязин и Калязинский уезд были «открыты» в 1776 году, с учреждением императрицей Екатериной II губерний в России. До этого же восточная часть Калязинского уез¬да, и нынешнего Талдомского района, относилась к Дмитровскому уезду (Нерль, Спас-Угол, Семеновское, Николо-Кропотки, Троице-Березники), а другая часть — к Кашинскому уезду. Поэтому и составить представление о нашем крае в XVII веке можно по Кашинской и Дмитровской книгам. Прежде чем обратиться к ним, еще раз подчеркнем: эти книги представляет собой древний подлинный, бесспорный документ, первоисточник в полном смысле слова. И вот Лев Крылов, раскрыв Кашинскую писцовую книгу 1628—1629 гг., не нашел в ней даже простого упоминания о Талдоме. Стало быть, и упоминать в ту пору было нечего: писцы в своих донесениях не пропускали даже однодворки, не то, что деревни и села. Зато в Кашинской переписной книге 1677 года есть уже бесспорное свидетельство; Талдом представляется в виде деревни в 7 дворов при 38 душах мужского пола — во владении Тверского архиепископа Симеона. Так как другие, более ранние упоминания не нашлись, то 1677 год вполне можно считать первой официальной «регистрацией» Талдома. Составители Кашинской переписной книги приводят полный состав (только мужского населения) каждого из 7 дворов. Это дворы наших предков: 1) Гаврилка Васильев, прозвище Меньшиков; 2) Никитка Семенов, прозвище Турской; 3) Дементейко Кирюшко; 4) Степка Васильев, прозвище Меньшиков; 5) Афонька Власов, прозвище Меньшиков; 6) Федорко Власов, прозвище Меньшиков; 7) Гришка Васильев, прозвище Меньшиков. Здесь только выписаны главы семейств, а в книге еще указываются и дети, и зятья, если есть таковые. Например: 2) Во дворе Никитка Семенов, прозвище Турской; у него сын Гришка, сын Савка осьмнадцати лет, Родионко пятнадцати лет, Андрюшко тринадцати лет, Кирилко осьми лет, Степка шти лет; у Гришки сын Трофимка дву лет; у Савки сын Степка полутора год. И др. За триста лет, конечно, их след потерян. Тем более, что многие своеобразные имена и прозвища со временем трансформировались в иные фамилии. При знакомстве с «Материалами для истории» нельзя не заметить, что действительный член Тверского епархиального историко-архивного комитета — села Троицкого что в Вязниках, священник Лев Крылов особое пристрастие проявляет к своей «епархии», к Талдому. И это обнаруживается уже в самой манере изложения. Автор в разделе о Талдоме приводит не только сухие, протокольные выписки из переписной книги и клировой ведомости. Он живо фантазирует, с каких пор была обитаема земля между Волгою и Дубною; делает предположения о происхождении названия «Талдома»; тщательно отыскивает его следы... Описания других же 60 сел и погостов, даже города Калязина, строго документальны, без отступлений. А тут вдруг проявляется прямо-таки обнаженная человеческая досада, никак не соответствующая спокойному тону летописца: «Такое видное ныне (то есть к 1908 г.) село Талдом в писцовой книге отсутствует»! Что ж! Судьбы поселений, что и людей, переменчивы… В 1677 году деревня Талдом – 7 дворов, деревня Костино – 6 дворов, деревня Карачуново – 6 дворов стояли вровень. А еще были деревня Круглая, Козловка, Гришково – по 2 двора каждая. За 300 лет Талдом от 38 душ мужского населения вырос, пожалуй, раз в двести, а Костино, Карачуново – совсем ненамного. Других же деревень теперь и в помине нет. Сравнить одно с другим нам сегодня помогают наши летописцы – и писцы, и автор «Материалов для истории». Комментарий же к этим документам пусть послужит для читателей «Зари» путеводителем в прошлое Талдома.
