Все исследователи сходятся на том, что название реки Дубна происходит от слова «дуб», которым издавна обозначается один из видов дерева. Однако если сейчас предпринять путешествие по реке от Заболотского озера (кстати, достаточно уже осушенного) до впадения в Волгу, вы не только не увидите дубовых рощ, но не встретите и отдельных деревьев.
Тем не менее дубовые рощи были в незапамятные времена в верховьях реки. Об этом свидетельствовали находки дубовых стволов как местными жителями, так и исследователями. Еще в 1928 году при спрямлении русла Дубны в районе Нушпол на дне реки обнаруживали исполинские древесные стволы.
Житель Вербилок Кудин в 1957 году рассказывал, что на плесах у деревни Остров Талдомского района имелись перекаты, образованные завалами из затонувших когда-то дубов. Когда они образовались, никто не знал.
Много дубовых стволов поперечником до полутора метров находили в торфяниках Дубненской поймы жители деревни Костолыгино. Слой торфа достигал там от половины до тора метров.
Фотографии ископаемых, «мореных» дубов приводятся в работах исследователя Дубненской низины А. М.Абатурова. Он пишет: «На участке Дубны от д. Остров и вниз по течению на протяжении более 3 км. в берегах русла и под водой всюду видны огромные стволы ископаемого дуба».
А. М. Абатуров размышляет: «Рассматривая... вопрос с исторической точки зрения, можно предполагать, что в низине Дубны в прежние времена многие участки были покрыты мощными дубравами и, следовательно, были сухими, а позднее вся поверхность низины покрылась сплошными торфяными болотами. Эта смена природного ландшафта низины и вымирание дубов были связаны, очевидно, с изменением климата» (А. М. Абатуров. «К изучению и освоению Дубненской низины». Академия наук СССР. Труды Института географии, вып. 71, М., 1957 г., стр. 6).
Ученые датируют изменение климата периодом с девятого по третье тысячелетие до нашей эры. Значит, и дубовые рощи с деревьями в полтора метра поперечником росли именно в то время. И именно здесь должно было появиться наименование «Дубна».
Но тут возникают сразу два вопроса: как могли сохраниться стволы деревьев за этот огромный отрезок времени, не разложившись во влажном торфянике? И в какое время могло возникнуть название?
На первый вопрос ответ подсказывает сама природа. Многолетние наблюдения и практика деревянного строительства доказали, что чем дольше дуб находится в воде, тем тверже становится древесина. Наши предки тоже хорошо знали это его свойство и применяли дубовые бревна для укладки фундаментов даже под каменные строения в низинных влажных местах. Так, Успенский собор в городе Дмитрове, который мы видим из окна электрички, проезжая мимо, стоящий внутри крепостного вала, покоится на дубовых сваях. Собор строился в 1503—1533 годах в низинной местности, на болотистой, весьма влажной почве. С осушением этих почв в наше время началось загнивание свай, появилось крошение древесины.
На второй вопрос ответ облегчался бы, если бы мы знали происхождение слова «дуб» — дославянского оно корня или уже славянского.
По раскопкам у Николо-Перевоза, что на Дубне возле Павловичей, проведенных совсем недавно, в 60—70 годах нашего летия, было установлено, что берега реки уже в конце четвертого или начале третьего тысячелетия до нашей эры заселялись людьми. Следовательно, они еще могли видеть дубовые рощи. Может быть, от них и идет слово «дуб». Проблематично — но вдруг?
А что говорят на этот счет специалисты-топонимисты?
В.А.Новиков: «Дубна» — название славянское, в основе прилагательное от слова «дуб», т. е. «река в дубовом лесу».
Е.Ф.Карский считал названия рек «Западная Двина», «Дубна» безусловно нерусскими (от угро-финского слова «дубус» — углубленный; например, река Дубнеса).
М.В.Горбаневский: «...в древнерусском языке при помощи слова дубъ первоначально называли не только дерево определенной породы, известной нам, но и просто дерево как родовое понятие. В древнерусском языке существовало слово «дубный» - прилагательное к слову дубъ, как абстрактному понятию «дерево».
Из всего сказанного выше видно, с какими расплывчатыми понятиями и разноречивыми суждениями приходится сталкиваться, когда нужно объяснить происхождение названий рек (да и вообще всех названий).
Немного о названиях мелких речушек и ручьев. Почему все же каждая или каждый из них именовались, хотя зачастую были ничтожно малы?
Объясняется это по всей вероятности тем, что с развитием помещичьего землевладения, когда хозяину или его соседям надо было четко знать границы своих земель, они определяли их по водным рубежам, которым для удобства взаимоотношений и взаимопонимания давали названия.
Это отчетливо видно, например, по картам помещичьих владений. Кто сейчас в Никитском под Спас-Углом знает о речке Лактарке? А вот по «геометрическому плану» 1845 года она указывается в качестве границы владений «его сиятельства графа Романа Ларионовича Воронцова».
Знать, как появились названия, всегда интересно. Но на пути к этому знанию лежат такие «чащобы» всевозможных предположений, догадок, понятий и слов, что преодолеть их окончательно очень сложно. |
