Музыке Елизавета Осиповна Матвеева не училась. Да и до музыки ли было? Росли в деревне Храброво. В семь лет уже лошадь запрягала. Подведет к крыльцу, сунет ей кусочек сахара, что мать дала к чаю, скомандует: «Моряк (так звали лошадь), нагнись»
Не училась Елизавета Осиповна музыке, но на гармошке играет с душой. И какая бы мелодия ни звучала — печальная «На муромской дорожке», бодрая «Катюша» или веселая «Светит месяц», — все равно лицо у Елизаветы Осиповны грустное, глаза грустные.
— Почему так? — спрашиваю.
— А это военная грусть, она никогда не проходит.
Как она завидовала девчонкам из своей деревни Крючковой Наде, Гусевой Нине, которых взяли на фронт медсестрами! А на нее, двадцатисемилетнюю, окончившую один класс школы и ликбез, взвалили огромную ответственность: быть председателем Станковского сельского Совета и начальником военно-учетного стола. Все проводы мужиков на фронт, все похоронки прошли через нее. Двадцать третьего июня отправили из сельсовета шестьдесят три человека. Сколько было слез, крику! Голосили бабы, провожая своих мужей, а вместе с ними и она.
Вскоре пошли похоронки. Первая пришла Анастасии Ивановне Шуиной. Шестеро детей остались без отца. Прибежала Настя в сельсовет, швырнула Елизавете похоронку, крикнула: «Ты его послала, ты и корми детей». И рухнула без сознания на пол. А через день Лиза получила похоронку на брата.
Спустя короткое время Талдомский район стал прифронтовым. Надо было и хлеб убирать, и к грохоту бомб прислуживаться, первая бомба упала на Талдом четвертого ноября сорок первого года. Упала за железной дорогой, а стекла из окон вылетали и с этой стороны линии. По распоряжению военкомата, надев резиновые рукавицы и взяв железные клещи, Лиза сбрасывала зажигалки с двухэтажного жилого дома на улице Горской.
Вокруг деревень, на полях рыли рвы, ставили пни, козлы, чтобы немецкие самолеты не могли сесть. Один из них сбросил листовки на Храброво. Немцы обещали в них хорошую жизнь и сытную еду.
Война была совсем рядом, с ее неразберихой и хаосом первых месяцев. Военкомат направил Лизу на строительство укреплений на канале. Стояла суровая зима сорок первого. На дороге, ведущей к каналу, повстречались беженцы. Женщины и испуганные полузамерзшие дети. «Куда вы? — говорят. — Немцы уже в Крюково. Идите обратно». Сопровождавший их лейтенант куда-то исчез, и все «командированные» на канал повернули назад.
Весь район был заполнен военными пунктами. В один из них Лизу однажды вызывали как официальное лицо в качестве свидетеля. Девушка с Украины застрелила себя, написав в записке, что она кончает жизнь самоубийством, потому что, как она узнала, ее мать живет с немцем. Подпись была такая: «комсомолка». Такова была сила ненависти к немцам.
Первая медаль у Елизаветы Осиповны — «За оборону Москвы». Немцев под Москвой разбили, войска ушли, а деревни с их бескормицей, нищетой, с бледными от недоедания детскими лицами оставались.
Работали и день, и ночь, ни с чем не считаясь. Лиза с детства любила крестьянскую работу, но уж очень тяжело было пахать на себе.
«Норма была две сотки в день, и как ни крути, десять пудов приходилось тянуть», — говорит Елизавета Осиповна.
Все больше становилось вдов, все меньше — веселья. Да и веселить было некому. Редко у кого был патефон, радио было только в сельсовете.
Стала думать Лиза, как же помочь людям, как вывести их из оцепенения, не дать с головой окунуться в грусть-печаль. Обратилась к тем же вдовам, учителям, ученикам. Стали устраивать концерты, ставить спектакли. Первый концерт дали в Ермолине. «Сама,— говорит Елизавета Осиповна,— только один раз сыграла на сцене девушку, глуповатую Маринку в какой-то одноактной пьесе. Уж как я старалась рассмешить зрителей! И как радовалась, когда это удавалось. Все больше играла мужчин — за неимением таковых в жизни. Тогда же научилась играть на гармошке».
Редкие минуты отдыха сменялись жесткими трудовыми буднями. Умерла Капралова Анна, муж которой умер раньше. Осталось четверо детей. Старшему шесть лет. Сама повезла их в детдом, в Корешево.
«Они плачут, зовут маму, и я с ними... Ой, не могу, ком в горле», — рассказывает Елизавета Осиповна.
...Потом она еще долго рассказывала мне о войне, о том, что только работа и песня помогали им одолевать военную грусть. З.Поздеева
г.Талдом |
