— И чего они ездят? Сидели бы себе дома, у телевизора: все новости "на тарелочке", — услышишь порой в "час пик" раздражённую реплику какого-нибудь средних лет гражданина в переполненном автобусе, идущем на "Северный" или оттуда в Талдом.
— Успокойтесь, товарищ! (господа на автобусах не ездят. — Ред.) — Нас не так уж много осталось, — могла бы ответить ему пожилая седенькая женщина, сидящая у окна.
...А за окном — поле, каемка леса... Вот деревенька Юркино, знакомый силуэт крыла, у подножья которого подлинный воздушный винт, снятый с самолёта военных лет. Сколько таких винтов повидала она в те далёкие годы!..
В Юркине в 1943-м году размещался штаб 766-го штурмового авиационного Краснознамённого ордена Кутузова полка 211-й Невельской авиадивизии, совершившей за время боевых действий более пяти тысяч вылетов... Кто знает, сколько ветеранов полка соберётся в этом году, в назначенный день у этого памятника?..
Кондуктор приветствует старую знакомую улыбкой.
Билета не требует: льгота. "Льготников развелось!.."— буркнет уже знакомый нам хамоватый гражданин. Невдомёк ему, что совсем не о льготах думала, к примеру, Клавдия Григорьевна Асонова (в девичестве Камахина), когда в сорок первом добровольно ушла на фронт!
Молодой коммунист, сельская библиотекарша из Калининской области, дочь простых крестьян и своей Родины, она просто не могла поступить иначе, ведь враг посягнул на самое святое...
В их семье было одиннадцать детишек: мал-мала-меньше. А в девятнадцатом году дом сгорел — дотла. Отец построил новый — ещё лучше — своими могучими и ловкими руками (так после войны отстраивали всю страну наши соотечественники; и Клавдия — теперь уже библиотекарь в посёлке Северном Талдомского района — брала в дни субботников грабли, а то и косу, к которой была привычна с детства, и, как всегда, рада была послужить общему делу).
Но вернёмся в тот ледяной и горячий сорок первый, когда решалась судьба Москвы, а может быть, и всего Отечества. Ибо в одном из новейших справочников я вычитал недавно, что "битва — это решительное столкновение главных сил воюющих сторон, приуроченное к локальному театру военных действий и решающее успех целых кампаний, битвы крупного масштаба способны привести к повороту, к перелому в войне, изменить коренным образом соотношение сил воюющих сторон, привести к овладению важнейшими стратегическими объектами: столицами государств, Ставкой Верховного Главнокомандования..."
Ей выпала честь и великая ответственность — участвовать в Московской оборонительной (с 30 сентября по 5 декабря 1941 года) и Московской наступательной (с 5 декабря 1941 по 20 апреля 1942 года) битвах. Военная часть, в которой она служила в качестве секретаря политотдела, называлась "19 РАБ" (район авиационного базирования) и входила в состав первой воздушной армии Западного фронта.
— Моей обязанностью была работа со всей стекавшейся в отдел информацией, передача её по назначению, без малейшей задержки, — вспоминает К. Асонова. — Вы, конечно же, понимаете, что особенно важными для всех нас были в то время сообщения "Совинформбюро", каждое слово которых отзывалось в сердце то болью, то радостью. Поэтому самым дорогим, самым бесценным предметом в политотделе был единственный маленький радиоприёмничек, главной же его хозяйкой — Клавочка, — говорит о себе в третьем лице моя собеседница. — Так называли меня тогда... Сижу у приёмника спозаранку, жду первой сводки, а прослушав — бегу сообщать всем остальным.
— Стенографировали?
—Запоминала, чуть ли не наизусть! Ну и, конечно, записывала — как можно быстрее...
Стояли под Волоколамском, жили с подругой в деревне, у бабушки. Кругом — БАО, батальоны аэродромного базирования, вот одна за другой подымаются в воздух крылатые машины — бомбить врага. А враг бомбит наши расположения, и бьёт, гад, порой так точно! Ну, и наши зенитчики, конечно, давали мощный отпор... Лётчики — молодые, красивые — «интернационал». Провожаешь их, а сердце так бьётся!..
..Но вот уж "19 РАБ" перебазировалась в Смоленск. И сразу настоящий подарок — выступление артистов одного из московских театров. Никаких подмостков: артисты и зрители — на одной площадке. Отрывок из "Анны Карениной". Сильные страсти... И были они многократно усилены внезапной бомбёжкой, в результате которой Клава с подругой, в числе других участников театрального представления была на следующий день извлечена из траншеи, заваленной камнями, битым кирпичом и штукатуркой...
...И чего им дома не сидится? А почему бы и не съездить лишний разок за покупкой или даже "просто так" в похорошевший город? Предзимний и зимний пейзаж за окном автобуса по дороге в райцентр — он уж точно напомнит о тех днях и месяцах, когда на пороге Москвы была ударная сила немецкой группы "Центр".
К концу ноября сорок первого войска этой основной стратегической группировки, находившиеся у ворот столицы на расстоянии дневного перехода, оказались раскинутыми на фронте, протяжённостью свыше ста километров и были уже значительно истощены. Наступать было более чем сложно, ведь резервов не было. Германское командование полагало, что в таком же положении находятся и "красные".
Но командование Западного фронта готовило контрнаступление, и, хотя общее превосходство сил продолжало оставаться на стороне противника (в полтора раза по танкам и почти в два раза по артиллерии), советские войска перешли в наступление. Уже 8 декабря Гитлер подписал директиву №39 о переходе германской армии к обороне "в связи с сильными морозами на Восточном фронте". Но не удалось немцам отсидеться на занятых рубежах до весны. Родной город Клавдии Асоновой — Калинин — был освобождён уже 16 декабря, когда было нанесено поражение шести дивизиям германской армии...
...Быть может, этим же автобусом едет в Талдом другой "северянин", который, ступая в один из хмурых ноябрьских дней 1941 года по Красной площади, вовсе не думал, что входит в историю; что обыкновенный, очередной марш-бросок превращается в парад, от которого содрогнётся Гитлер, известный своим мистицизмом?!
— Мы в самом деле не знали, что это будет парад, и что нас будет приветствовать сам Сталин, — простодушно заявляет со страниц книги "Прикрыли сердцем Родину свою" Алексей Николаевич Липатов, который участвовал в том наступлении, был контужен, а затем, после лазарета, двинулся в Белоруссию в составе полка противотанковой дивизии. «На поле горело несколько танков. Это последнее, что я видел, — напишет он в своих воспоминаниях о бое под Витебском. — За тот бой я и двое моих товарищей получили ордена Славы третьей степени». Ранение было очень тяжёлым, зрение, конечно, уже не прежнее, медленно возвращалось... Хорошим знаком собственной судьбы считает Алексей Николаевич то обстоятельство, что смог-таки после войны вернуться к прежней, горячо любимой им профессии тракториста, притом на той же самой Ермолинской МТС...
Живут-поживают на Северном и другие участники битвы под Москвой (фронт ли, тыл — всё равно героизм!): Елена Ивановна Рудченко, Николай Фёдорович Каранда, Владимир Николаевич Лебедев, Екатерина Алексеевна Кубышкина... Конечно, вспомнят они в эти дни тот вьюжный сорок первый... Вспомнят друзей-товарищей, которые остались лежать на заснеженных полях Подмосковья, вспомнят тот — далеко не автобусный, не транспортный — "час пик", когда решалась судьба Родины...
В нашей сегодняшней жизни немало "горячих", болевых точек нравственного, идеологического свойства. И Клавдия Григорьевна Асонова со свойственным представителям ее поколения максимализмом продолжает отстаивать на страницах нашей газеты принципы социалистической, коммунистической морали. Безусловного уважения заслуживает её верность своим убеждениям, идеалам. Нет, не канули в Лету "сильные страсти" молодых лет, опалённых войной!
Е. ГУРОВ.
(Наш корр.) |
