«Оазис среди дикой пустыни»
Известный историк, публицист, автор нашумевшей книги «О повреждении нравов в России» князь М. Щербатов в 1789 году продал своё имение Тарусово, которое после этого несколько раз переходило из рук в руки, пока его не купила семья С.Н. Корсакова. Вот что писал Семён Николаевич жене по поводу этого приобретения: «В Тарусове находится ключ на дворе очень хорошей воды; за Дубною очень красивая каменная церковь... Огород есть. Деревня близко. Крестьяне на вид хорошие и по всем справкам тихие и не пьяницы. Есть лесу довольно, но не ближе, как с версту от дома. Недоимок на крестьянах оброчных много. Есть в полуверсте мельница... приносит на нашу часть более 1000 рублей дохода по контракту с мельником. В близком расстоянии, то есть в пяти верстах, находятся стекольные заводы, а за десять вёрст - фарфоровый... Все крестьяне живут в двух деревнях - Тарусово и Гарях. Постройки крестьянские противу соседских по здешним местам хорошие. Они имеют достаточно скота и лошадей и живут достаточно. Меня, кажется, полюбили, потому что я им сделал разные значительные облегчения».
Глава семьи, сам широко образованный человек, позаботился, чтобы и дети получили основательные знания. В имение приглашались иностранные учителя, которые готовили своих воспитанников для поступления в столичные учебные заведения. Дочь Наташа открыла в Тарусове школу и сама в ней преподавала. Сын Николай стал основателем народного училища. Но самым известным из шести братьев стал Михаил. Большую часть жизни он провёл в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, где дослужился до губернаторской должности. При нём активно заселялись берега Амура, были освобождены от крепостной зависимости горнозаводские рабочие. Читинский острог преобразовывается в город Читу, открывались сельские школы, была налажена почта между отдалёнными селениями. Стараниями М.С.Корсакова и его предшественника графа Н.Н.Муравьёва вступили в строй новые железоделательные заводы, на всех главных реках появилось пароходство, оживилась торговля. Губернатора уважали и в высших сферах, и в народе. Только царь не мог ему простить побег через Японию ссыльного революционера - анархиста М.А.Бакунина и объявил Корсакову «строжайший выговор». Вдали от малой родины Михаил Семёнович часто думает о ней, скучает: «В Тарусове, вероятно, лето в разгаре, гостей, верно, довольно. Вспоминают ли они, что я в Охотском море думаю о них.А хотелось бы, очень хотелось скорее выйти отсюда, ближе к своим. Тяжело быть одному».
Умер М.С.Корсаков в 1871 году в Петербурге. На прощальной панихиде присутствовал сам царь. Похоронили губернатора необъятной Восточной Сибири по его желанию в мало кому известной деревушке Тарусово. Благодарные соотечественники назвали в честь губернатора-патриота многие географические объекты в стране, в том числе улицу в посёлке Запрудня.
В Тарусове часто собирались известные деятели науки и культуры. Среди них К.И. Арсеньев, географ и писатель, декабрист В.Н.Норов, баснописец И.А. Крылов, историк-востоковед В.В. Вельяминов-Зернов, революционер М.А.Бакунин и другие знаменитости. Декабрист Норов смотрел на Тарусово «как на луч света, как на прекрасный оазис среди дикой пустыни».
Далёкое-близкое
Во время революции дворянское гнездо Корсаковых было разграблено «тихими» крестьянами. Спасти удалось только богатую библиотеку, которую на нескольких санях вывезли в Талдом. Поиски кладов в постройках, на усадьбе и даже в церкви, продолжавшиеся несколько лет, оказались безрезультатными.
Страсти улеглись, село вступило в новую, советскую, эпоху. В ней были свои герои, хотя и не столь заметные, как Корсаковы.
Центром экономической и культурной жизни стал колхоз с многозначительным названием «Путь к коммунизму». Хороший был колхоз. Чего только там не выращивали: зерновые, картофель, капусту, подсолнух, лён. А кукуруза вырастала выше человеческого роста. В 1968 году колхоз вошёл в состав совхоза «Комсомольский», сохранив все угодья и фермы, созданные ранее.
Мария Семёновна Макарова, тогда ещё ребёнок, а ныне библиотекарь в Новоникольском, хорошо помнит то время. Её отец, великий труженик и умелец, прошёл в хозяйстве все ступени от рядового колхозника до председателя. Жили не богато, но никто не голодал. В каждой семье были корова, свиньи, овцы, куры. Сами делали колбасу и окорока. С одеждой, конечно, было сложнее, не то, что сейчас. На танцы некоторые подруги Марии приходили в телогрейках. Это не считалось зазорным. Зато веселились от души. Под гармошку танцевали польки, кадрили, вальсы. Клуб трещал от наплыва молодёжи. Кроме тарусовских сюда приходили и пупинские парни и девчата. Деревня такая была в пяти километрах от Тарусова. Вскоре её перенесли в Запрудню. Под фонарём, у магазина, бывало, пупинские девчата марафет наводят, а свои в окно смотрят на соперниц. Драки иногда на почве ревности бывали.
Но бутылок пустых в клубе не оставалось и матом парни при девчонках никогда не ругались. Вообще, отношение к подругам было более уважительное, чем теперь. Хулиганам девчонки предъявляли ультиматум: будешь драться, ругаться - ко мне после не подходи.
Помимо танцулек под гармошку и патефон было много других развлечений. Играли, например, в кольцо. Кому его дашь, с тем имеешь право прогуляться по улице. Популярны были спортивные игры: футбол, волейбол, хоккей, коньки, лыжи. Мария помнит, как с подругами выскочила на зеркально-чистый потрескивающий лёд только что замёрзшей Дубны и чуть не провалилась. Их остановил пронзительный свист. Только председатель колхоза Мария Федоровна Кузнецова умела так по разбойничьи свистеть, засунув пальцы в рот.
Летом в просторном сарае собирались любители сцены - разучивали одноактные пьески. А вечерами, когда небо зажигалось тысячами звёзд, у подруг не было большего удовольствия, как, лёжа в телеге с сеном, находить созвездия и слушать объяснения знатока астрономии Таисии. Эта разносторонняя девочка любила поэзию и часто читала притихшим подругам стихи о полях, шелестящих колосьями ржи, лесах, полных грибов и ягод, стадах на тучных пастбищах. И теперь она, уже бабушкой, часто приезжает из Москвы в отчий дом.
Тогдашние деревенские девчонки много работали, особенно во время каникул, в колхозе или на своём подворье. Мария Семеновна вспоминает, как помогала матери доить совхозных коров, среди которых у неё появились «свои». Пытался приобщиться к дойке и братишка, но не выдержал насмешек товарищей, отступился.
Взволнованная воспоминаниями, Мария Семеновна заканчивает свой рассказ словами:
- Жизнь была порядочней, честнее. Дружная жизнь была!
Деревня или дачный посёлок?
Зимой можно пройти всю деревню и никого не встретить. В 117 тарусовских домах постоянно проживает менее двух десятков человек.
- Вымирает, что ли, деревня?
- Что вы, - возмущается Мария Семёновна. - Другая эпоха наступила. Летом все приедут - второе поколение...
В самом деле, многие молодые тарусовцы стали жителями Москвы, Дмитрова, Запрудни, где нашли приличную работу, оставив отчий дом на стариков.
Анастасия Егоровна Меньшикова, которой скоро девяносто, летом присматривает за домом и огородом, а зимой пользуется московским комфортом у племянницы. Для супругов Раисы Александровны и Владимира Михайловича Ореховых, местных старожилов, дети Сергей и Света, давно покинувшие родное гнездо, не только дорогие гости, но и незаменимые помощники в хозяйстве. То же и у Раисы Ивановны Марасёвой, старосты деревни. Сыновья, хоть и стали городскими, от родной земли не отрываются. Владимир даже свой дом построил. Сама Раиса Ивановна начинала в деревне киномехаником. Помнит, как во время демонстрации новых фильмов ребятишки сидели даже на полу. Сейчас здание клуба продано московскому дачнику: некому стало в него ходить. Деревня умирает, но приток состоятельных москвичей придаёт ей новый облик. Здесь и там вырастают причудливые коттеджи, вместо гнилых штакетников появляются металлические цветные заборы. На подхвате у богатых хозяев работают местные предприниматели Алексей Храбров и Сергей Кадилов. У них своя техника: самосвалы, грейдеры, трактора. Спланировать, отсыпать, подвезти, построить? Пожалуйста! Не обходит вниманием деревню и администрация Гуслевского поселения.
- Саша молодец, - свидетельствует семидесятитрёхлетняя Нелли Ивановна Норина, дочь умевшей хорошо свистеть Кузнецовой. - Электролинию отремонтировали, дороги спланировали, дрова нам, старикам, завезли. «Сашей» она называет главу администрации поселения Александра Юрьевича Гаврилова, которого знает с комсомольского возраста. Приятно узнать, что бывшая доярка с немеханизированной фермы не забыта и не обделена вниманием родных и власти. Но как она относится к исчезновению в деревне коренных жителей, к тому, что сельское хозяйство, по существу, исчезло? Деревня с полями, лесами и лугами вокруг, этот символ тяжкого, но необходимого для жизни народа труда, превратилась в зону отдыха горожан, которым нужна на этих русских просторах только собственная фазенда с клумбами и грядками.
- Капитализм пришёл, - разводит руками Нелли Ивановна. - Работать сюда наши дети ни за что не вернутся.
Такого же мнения придерживаются и другие старожилы деревни. Возрождение крестьянской сути Тарусова в обозримом будущем вряд ли возможно.
Олигархи, способные восстановить порушенную инфраструктуру сельского хозяйства, построить жильё для работников, не будут копаться в наших подзолах и суглинках. Государству тоже не хватит средств, чтобы создать на селе нормальные условия для жизни земледельца. Ведь таких деревень, как Тарусово, тысячи и тысячи. А тут ещё экономический кризис, Олимпиада 2014 года, нанотехнологии, слаборазвитые страны, которым мы «обязаны помочь».
Нет, дорогие Мария Семёновна и Нелли Ивановна, не скоро, видимо, мы увидим на вашей малой родине, как «волнуется желтеющая нива». Скорее дождёмся молодого леса на пустующих полях...
Лев НЕВЕРОВ |
