ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО

Хорошенько почесав в затылке, послали меня тогда мои редакционные наставники в командировку по письму в совхоз «Селивановский», не помню уже какого района Владимирской области, разобраться, почему директор данного сельхозпредприятия не сдержал своего слова - премировать лучших свинарок телевизором.
Сели мы тогда с мужем передовой свинарки Валентины Можаевой, старым районным газетчиком. у которого, как выяснилось, и своя обида была на местную власть («съели»-таки за критику), выпили розоватого с тяжелым духом напитка, и стал он мне рассказывать, как на духу, про нелегкую свою и женину жизнь... Но тут дверь отворилась, и в комнате стандартной двухэтажки воцарился другой - столь резкий дух, что впору было бежать. Это пришла со свинофермы сама хозяйка.
То было первое мое знакомство со свиноводством как оно есть, без прикрас. И подумал я: «Поездка романтикой не пахнет».
Но молодость есть молодость. Была зима пушистая, как сейчас. Хозяйская дочка шестнадцати лет. Два билета на единственный сеанс в сельском клубе. Поздний вечер, нереальный ветxий черный мосток, по которому мы каким-то чудом прошли...
Можаев (не помню его имени) уже тогда много говорил мне о вымирании русской нации, тем временем чудной сын его двенадцати лет с удовольствием расшнуровывал и зашнуровывал мои ботинки, а потом взял и налил воды в калейдоскоп...
Провожал меня старший коллега до самого города Мурома, где у него жил родственник; ключ мы нашли (вот жизнь-то была!) под ковриком. А ночью проснулись от страшных рыданий и всхлипов — это плакал вернувшийся со смены хозяин дома, не найдя на подоконнике заначенного стакана.

И СНОВА «СВИНСТВО»...

Но вернемся к нашим свинкам, ведь многие русские беды — от плохой закуски. Новая поездка, и тоже от «Труда», была в подмосковный совхоз «Бронницкий». Там директор ну никак не хотел переводить на легкий труд одну из свинарок, которая, в свою очередь, в который раз не могла благополучно разрешиться от бремени. Вот ту статью мою, в отличии от предыдущей, названной «Уцененная премия», не опубликовали. Ибо в год 50-летия образования СССР я посмел вытащить на поверхность такой факт, что за три года в пяти окрестных деревнях родился лишь один человек: девочка, Галя Артамохина. Тот факт очень работал на мой материал, особенно в сочетании с непомерным бременем корзин, мешков и ящиков, которые приходилось поднимать на фермах нашим советским женщинам, и - красномордой наглостью директора совхоза, впавшего в истерику у себя в кабинете: «У сохи рожали!!! Напасешься на всех легкого труда!..»

ГОРЕЧЬ УТРАТЫ

И вот я в Талдоме. Который год... Я так и не стал спецом в области свиноводства, хотя по части свинского отношения к рабочему человеку приобрел кое-какие познания. Те давние встречи всплыли в памяти благодаря встречам свежим, еще не занесенным сугробами забытья. ...На белой «Ниве» главы Ново-Гуслевской администрации В. Лушпенко подкатили мы прошлой весной к его «конторе» — уточнить кое-какие цифры. А напротив цех-магазин ГСП «Нива», торгующий мясными продуктами. Там мы и встретились с Гульнадирой Хасановной Валейуловой, известной в районе и за его пределами свинаркой. Признаться, я был немного удивлен, увидев ее здесь.
— А я сюда частенько заглядываю, — сказала она, опережая вопрос. — Всегда свежая колбаска, сосиски...
Как-то неудобно было спрашивать у этой женщины, уйму лет отработавшей в свиноводстве совхоза «Талдом»; отчего ж в родном ее совхозе, ставшем теперь ЗАО, с его масштабами, нету прямо на центральней усадьбе, рядом с домами бывших и нынешних тружеников хозяйства, подобного цеха - магазина.
Случай задать этот вопрос представился почти год спустя, буквально на прошлой неделе. Обстановка располагала к обстоятельному разговору. Не скажу, чтоб услышанное сильно поразило меня, но, как любого человека, которому его убеждения позволяют есть свинину, огорчило — не горчичкой, не хренком, а обыкновенной людской горечью, какая возникает при виде студента или бомжа, а то и безработного интеллигента, доедающего чей-то надкушенный бутерброд.
— Яблоня росла возле моего свинарника... Нет теперь ее. Ничего нет... Транспортеры сняли, рамы уже начинают выдирать. За каких-то два года угробили ферму. Матки, да и поросята на одном силосе сидят... Но ведь свинья не корова, нельзя ей на одном силосе... Из 22-х свинарников заполнено только семь...
На репродукторную ферму Гульнадира Хасановна пришла сорок лет назад. Свиньи жили тогда в подлинно свинских условиях: строение деревянное, крыша соломенная. Не сразу, но верным шагом пошло свиноводство в совхозе (а значит, и в районе) к процветанию. С 74-го года на ферме начали внедрять автоматизацию трудоемких процессов. Кормораздача, навозоудаление, свинарник-автомат для проведения опоросов. А в 1985 году уже действовал санпропускник. Сауну даже выстроили - а почему бы и нет? Говорят, сауна осталась. Зато нет многого остального.
Немодно стало нынче хвастаться наградами и регалиями. Да не то что хвастаться — просто упоминать о них. Система морального поощрения прямо-таки скомпрометирована материальным расчетом.
Орден Ленина, орден Трудового Красного Знамени, Золотая медаль ВДНХ — далеко не все вехи ее трудовой славы. Хотя был, между прочим, и автомобиль «Москвич» — весомая премия за самые весомые показатели на опоросе, по привесам, по сохранности молодняка...
В который раз пытаюсь понять: в чем причина минувших успехов хозяйства и нынешнего его упадка? Стараюсь не упустить ни одной детали, ни одной интонации рассказа Валейуловой о делах не таких уж далеких дней.
— Чуть мороз в летних лагерях — бросаемся спасать поросят: в вагон их, чтоб не замерзли. Косить надо — выходим, скирдовать - опять выходим... Костяной Василий Григорьевич, начальник цеха свиноводства, ферму знал как свои пять пальцев. Он ведь специалист, учился... А главное, дело любил, понимал нас, советовал. «Как дела? Плохо?» Обязательно поможет, в доску разобьется, а поможет — лекарство, к примеру, достать для поросят... Да и матка шибко болеет после опороса...
Из Германии приезжали опыт перенимать. Вы нас обманываете, — головой качают, — это же невозможно: 144 свиноматки с приплодом и под каждой восемь, девять поросят. 1300-1400 «малышей» вдвоем с оператором Крюковым Анатолием Сергеевичем выращивали... 20 лет вместе работали...

ДУБЛЕРША ЛАДЫНИНОЙ

«Да были люди в наше время!» — так и хочется воскликнуть вслед за классиком. А вслед за другим, не менее известным: «Кадры решают все». В справедливости данных сентенций я вновь убедился, беседуя с еще одной легендой отечественного свиноводства — Александрой Нефедовной Лазиковой, отдавшей работе в совхозе «Талдом» более 50 лет.
— Начала в пятнадцать, пасла свиней. Стадо выгонишь и мотаешься, чтоб не разбежалось... Потом уж писали обо мне в «Сельской нови», в «Агитаторе». А в сорок первом снимали в кино «Свинарка и пастух». И я со свиньями поехала в Москву. В главной роли была Марина Ладынина, ну а моя роль — мои руки... Такие, какие должны быть у свинарки. Она подарила мне свой красочный портрет, а я ей — свой, с поросенком.
В начале войны мы, конечно, эвакуировали свиней, в воинские части передали — Гитлер быстро наступал... Коров-то гнали, а свинью не угонишь... Но как только немцев погнали от Москвы, стали снова завозить в совхоз свиней, сначала 200 голов. Поселили то стадо на втором отделении, у Юркина...
Нелегко доставалась слава, нелегко проживался день. Как и положено, радости и печали не разделялись «Китайской стеной». Тушенку же с таким названием стали завозить к нам попозже, когда сельское хозяйство страны, обескровленное более чем успешной индустриализацией, не сразу, но покатилось под горку. А когда уж и нефтедоллары перестали обеспечивать большинству населения неголодное существование, возникла ситуация, в которой как бы нет виноватых, но нет и нормальной жизни. Дело в том, что экономика страны в принципе не была нормальной, и потому даже невероятные усилия таких подвижников, как герои моего очерка, не позволили компенсировать некомпетентность (не мягко ли сказано?) на самом высоком уровне.
А они продолжали трудиться, как велели им совесть и советское воспитание. Нельзя сказать, чтобы и государство не заботилось о «дальнейшем развитии» столь важной отрасли.
— Сам Редькин Андрей Петрович к нам приезжал, жил, бывало, неделями. Знаменитый профессор, все учебники писал. А картошку гнилую вместе с нами ел, не брезговал...
«Беркширы» черные появились. Быстро осваивались, быстро осаливались. Матку 418-ю особенно хорошо помню. Озорная такая была...
Вообще я их всех «в лицо» помню...
В создании племенного ядра очень помогала Тимирязевская академия. И рос совхоз. Не только производство. Столовую, Дом культуры построили. Это при Щербакове Иване Андреиче. Малышев — тот больше механизацией занимался, тогда как раз и стали делать свинарники-автоматы... А вообще-то я с одиннадцатью директорами работала. Одни отдавались делу целиком, другие собой больше занимались.
Нынче больно смотреть на развал хозяйства. В войну и то, когда первое стадо завезли, — по полям ездили, собирали все, что могли, мякину парили. Летом серпами жали траву, клевер косою измельчали, замешивали... Лепёшек из отходов напечем, сами поедим, свиньи-то накормлены.
А что мы видим сегодня? Картошка недовыкопана, травяная мука не заготовлена. Как нам, старикам, на это смотреть? И кому лучше стало от того, что все теперь акционировано? Пенсионеры решающего голоса лишены, но это, положим, понятно. Непонятно другое...
О многом еще узнал я от Лазиковой, что затронуло сердце и вызвало великое уважение к человеку не обиженному, но и не сломленному судьбой. А ведь было отчего сломаться. То, что бульдозер с прицепом по ноге проехал и она теперь не сгибается. — это полбеды. Вот когда мужа распинали за большой падеж свиней от вирусного гастроэнтерита; когда приехавшее высокое начальство в лице руководителя ветотдела области Билярова обрушило всю тяжесть вины за случившееся на голову человека, верой-правдой проработавшего в совхозе много лет, и отец семейства от непомерного и незаслуженного обвинения сделался инвалидом на многие годы, — тогда вполне могла бы изнемочь. Но выдюжила, детей подняла.
Биляров, между тем, оказался в полном смысле черным человеком, прикарманив деньги, отпущенные на лечение лейкоза у коров (об этом было недавно в прессе).

ПОПЛЫВЕТ? ПОТОНЕТ?

В ходе бесед со свинарками еще и еще раз упоминалось имя человека, который, несмотря на труднейшие условия, сумел удержать на плаву вверенное ему хозяйство — ГСП «Нива». Обратившись к старым газетам (а газета, как известно, стареет быстро), приметил подписанную А. Лазиковой заметку, опубликованную в период последней предвыборной кампании в районе. Под рубрикой «Представляем кандидата» речь шла о В. Г. Костяном. Вот небольшая выдержка:
«...Переживали мы за Василия Григорьевича, когда он стал работать в Ново-Никольском. Хозяйство было запущенное. На фермах беспорядок, грязь непролазная, свиньи худые. В общем, вспоминать не хочется. С приходом В. Костяного совхоз «Комсомольский» (теперь ГСП «Нива») преобразился. Мне было особенно радостно, когда он пригласил меня приехать в хозяйство, посмотреть, как идут дела. Свиноферму я не узнала: на территории разбиты клумбы, к каждому свинарнику — каменная дорожка, У входа посажены деревья (помните яблоню Валейуловой? — Е. Г.), свинарники побелены снаружи и внутри».
И тогда я обратился к еще одному документу, на этот раз официальному, к справке о состоянии свиноводства в районе, подготовленной департаментом сельского хозяйства. Тут многое (хоть и не все, конечно) прояснилось, обросло конкретными цифрами и новыми фактами.
«...в ГСП «Нива» среднесуточные привесы свиней почти по всем возрастным группам выше уровня 1995 года. А в ЗАО «Талдом» они по всем возрастным группам ниже уровня того же года; в среднем же по всем группам среднесуточный привес составил 48 граммов, в то время как в «Ниве» 244 грамма.
Значительно ухудшилась в ЗАО «Талдом» и сохранность поголовья. Если за весь 1995 год здесь пало 9010 голов; то за 11 месяцев 1996-го — 13609, то есть почти половина приплода. В минувшем году; валовой привес в этом хозяйстве составил всего лишь 2442 центнера, в предыдущем же — 13807; снижение, таким образом, составило 83 процента»...
«Общее поголовье свиней в «Талдоме» в начале года составляло 35196 годов, а на 1 декабря того же года — 11870 т. е. 53 процента снижения. Основных свиноматок на начало года было 1190, к концу же его — 336».
Далее в справке делается попытка проанализировать причины подобных диспропорций.
«Большинство хозяйств животноводческого направления расширяет площади под зерновыми культурами на фуражные цели, а в ЗАО «Талдом» их сокращают. Так, если валовой сбор зерновых в АО «Доброволец» составил 1114 тонн, в МУСП «Измайловский» — 1171, в МУСП «Красное знамя» — 1092, то в ЗАО «Талдом» — 721 тонну. Площадь под зерновыми здесь неуклонно сокращается и составляет ныне 328 га, а ведь когда-то совхоз имел под зерновыми 1200 гектаров.
Учитывая дороговизну комбикормов, всем хозяйствам есть резон выращивать собственное зерно на фуражные цели, максимально расширяя посевы зерновых.
В бывшем совхозе «Талдом» с 1929 года создавался прочный производственный потенциал в свиноводстве, успешно внедрялись достижения науки и передового опыта, сложился коллектив хорошо знающих свое дело свиноводов, опыт которых приезжали изучать из разных уголков Союза. Жаль, что почти все это теперь утрачено как в силу объективных причин, так и из-за упущений руководства хозяйства.
Все же можно было перестроить работу, как это сделали, например, в «Ниве». Предвидя тяжелые времена, заранее, больше года назад, начали планомерно сокращать поголовье свиней, оставляя их столько, сколько можно реально прокормить и получать достаточно высокие привесы. Кроме того, руководством «Нивы» были тщательно изучены пути и возможности приобретения комбикормов, отрубей. В хозяйстве широко используются белковые корма, рыбная и мясокостная мука, витаминные и минеральные добавки. Словом, здесь не только сохранили поголовье (маточное, самое ответственное), но и получают продукцию. И основных свиноматок в «Ниве» теперь больше, чем в ЗАО «Талдом» с его былыми мощностями. Неудивительно, что в закрытом акционерном обществе предполагаемый убыток за минувший год только от свиноводства составит 2,6 миллиарда рублей — чуть ли не половину от общего убытка по хозяйству (6 миллиардов).
Выводы? Предоставим их делать тем, кто знает толк в свиноводстве, сельском хозяйстве вообще и хотя бы немного разбирается в людях. Мне же еще раз хочется напомнить нынешним свиноводам района слова славной дублерши Ладыниной — нашей землячки Александры Лазиковой, сказанные ею о своих «свинюшках»: «Я их всех «в лицо» помню».

Е. ТУРОВ.
(Наш корр.).