В судьбе этих двух весьма пожилых, по российским меркам, мужчин - много общего. Родились в крестьянских семьях, выросли и живут они сейчас в деревне Танино, совсем неподалеку друг от друга. Оба - и это уже, пожалуй, не слишком типичная для наших мест традиция, - пережили своих жен, с которыми прожили много лет, воспитали детей, обзаведясь соответственно и внуками. Оба бились с немецко-фашистскими захватчиками. У обоих накануне войны был так называемый трудфронт: У Василия Ивановича Иванова - под Калугой, у Николая Степановича Кузнецова - где-то у Волги. Оба, как выяснилось во время недавних бесед с ними, не без труда припоминают имена населенных пунктов и некоторые другие географические вехи, которыми был отмечен их фронтовой путь, но в то же время крепко помнят сами сражения - так же, как и названия своих воинских подразделений ( у Иванова - 227-й Гвардейский минометный дивизион, впоследствии преобразованный в 26-й Гвардейский минометный полк; у Кузнецова - 5-я танковая армия, 65-й отдельный саперный батальон).
"Я ПОВИДАЛ ТАКИЕ МЕСТА!.."
В армию Bасилий Иванович был призван на два года раньше Николая Степановича - прямо в сорок первом (совпадение: и дом-то его скромный, деревянный имеет номер 41).
- Копали, копали противотанковые рвы (то был eще трудовой фронт),- рассказывает В. Иванов, - и «докопались»; в деревню въезжают немцы!.. Хорошо, мы заранее договорились: в случае чего - встречаемся в овраге, там их еще называют балками... Словом, шапку в охапку и - на условленное место. Нас было много, пробирались к Малоярославцу. Подходим, а он весь пылает!.. Ну, мы в обход, по речке: где сухо, а где бочаги с водой! Вышли к сторожке, затопили печку. Не успел выжать портянки, как снова слышу: "Немцы...". А мы-то без оружия. Чудом ноги унесли. Наконец добрались до какой-то деревни, где еще не появился враг. Сначала и есть ничего не могли - ведь семь дней голодали... Зато какой вкусной показалась мне та сметана, которой угощали нас местные жители.
Не забыла о нас и Москва (перед войной я и большинство моих новых товарищей работали в столице), забрала к себе, выдала чин по чину повестки. Гороховецкие учебные лагеря, приобретение военной специальности радиста. Но тут как тут - «покупатель» - командир минометного полка. Так я стал наводчиком орудия, прошел с "Катюшами" Северный, Северо-Западный, Первый и Второй Прибалтийские Фронта... В начале сорок пятого разгромили Курляндскую группировку противника, освободили Эстонию.
- Берлин не брали?
- Не довелось. Получен был другой приказ - на Дальний Восток...
- ... И на Тихом океане свой закончили поход?
- Я лично не закончил. Зато повидал такие места. Вы представляете, что такое Японское море, какие там пляжи, какие приливы и отливы?! Демобилизовался я в 1947-м из Северной Кореи - мы еще подарили им кучу техники...
- Ваше воинское звание?
- Звание скромное - ефрейтор.
- Орден Отечественной войны второй степени, медали "За отвагу", "За победу над Германией", "За победу над Японией".
- Я смотрю, Ваш приусадебный участок готов к посеву, посадке. Вон то - насколько я понимаю - картофельное поле?
- Правильно понимаете. Одному, конечно, было бы трудновато - дети приезжают, помогают, - отвечает собеседник, нетерпеливо поглядывая на лопату, стоящую у края высокой грядки, где он только что делал "последние штрихи". - По поводу картошки... Ведь вот какая штука получается: когда в сорок четвертом я ехал в кратковременный отпуск домой из Зеленограда, где переформировывалась наша часть, прямо вдоль железной дороги были сплошные картофельные поля. То же самое, как я знаю, было и первые послевоенные годы... Но в сорок девятом отменили карточки на хлеб, а еще через несколько лет тех, плотно сшитых, картофельных лоскуточков уже не стало - народ стал жить получше... При Ельцине интерес к прижелезнодорожной "нейтральной полосе" снова ожил - давала знать о себе общая нестабильность. Интересно, а как сегодня?
- Cажают помаленьку...
- Это правильно. Народ наш видел всякое, и лишний мешок картошки ему не помешает...
"АРИФМЕТИКА" ВОЙНЫ
Николай Степанович Кузнецов был призван в армию в 1943-м. В задачу саперного батальона, в котором служил, входили минирование, разминирование, весь спектр "взрывных работ" той войны.
Hа его парадном пиджаке особо выделяется Орден Красной Звезды.
- Когда и за что получили эту высокую награду? - интересуюсь.
- Ближе к концу войны, под Кенигсбергом, за две успешные разведки. Помню, речка была вроде нашей Дубны, но на два рукава делилась, образуя довольно топкое место. Немцы, как и следовало ожидатъ, хорошенечко нашпиговали его минами, в сами затаились на возвышенности с хорошим обзором. Командир танковой бригады приказал обеспечить безопасный проход. Осень, неокрепший ледок, но мы все же нашли подходящий брод, и большая колонна танков благополучно преодолела гиблое место, вражеская высота была взята, и наши танки двинулись дальше... Позже - уже всего в двенадцати километрах от нынешнего Калининграда - я участвовал еще в одной разведывательной операции, состоявшейся 7 февраля 1945-го. То была в полном смысле разведка боем: нас накрыл минометный огонь противника Тогда-то я и получил осколочные ранения в обе ноги - к счастью, навылет. А еще получил орден.
Четыре месяца рядовой Кузнецов пролежал в госпиталях - в Гродно и в Горьком, откуда его, ничтоже сумняшеся, определили во внутренние войска, где были очень заинтересованы в пополнении за счет "живых и ходячих" фронтовиков. Сначала отправили а Свердловск, где я охранял власовцев, занятых принудительными работами, затем - в Нижний Тагил, в Москву. И снова - за тысячи километров от столицы - в Братск, откуда я демобилизовался в марте сорок девятого.
Вернулся в родную деревню, работал механизатором, позже - дежурным слесарем по колбовыдувным автоматам на заводе в Запрудне. Ветеран труда... А женится в 1952-м. Полвека и пять лет прожили мы вместе с моей ненаглядной Ириной Николаевной, - на глаза Кузнецова наворачиваются слезы.
- Трудно одному?
- В каком смысле?.. Ах. да, конечно, спасибо... Душа болит - никуда не денешься...
И все-таки передо мной еще очень бодрый, подтянутый человек. "Вот что значит фронтовая закалка", - думаю, припоминая, как в начале нашего разговора Николай Степанович "более чем философски" разъяснял мне "арифметику" войны: "...В отделении - двенадцать человек, но после боя осталось трое, и все равно - отделение!.. Во взводе должно быть четыре отделения, но осталось шестнадцать человек - выходит, взвод существует!"
Я же с трудом сдержался, чтобы не крикнуть "И один в поле воин!"
...В День Победы многие танинцы, как и жители окрестных деревень, приходят обычно к небольшому монументу, расположенному в перелеске на холмике у бывших "барских прудов". Живы еще кое кто из тех, кто видел, как упал в этих местах горящий советский самолет, не дотянувший до аэродрома в Гарях, что неподалеку, где в годы войны базировался 766-й штурмовой авиационный полк.
Зарастают некогда довольно глубокие и прозрачные пруды... Но не зарастает стежка-дорожка к братской могиле. Не мелеет память. И слава Богу.
Евгений Гуров |
