Приятно бывает расслабиться вечером, отмечая, что за день успел выполнить все задуманное и должное. Так и на склоне лет радостно сознавать, что был ты не хуже других. Потрудился на совесть. Когда Родина позвала, защищал ее от врагов. Вернувшись с войны израненным и награжденным, свил свое гнездо и нашел достойную подругу, вместе с которой вырастил и поставил на ноги детей. Это я о Н.Кузнецове...
Николая Степановича и его жену Марию Михайловну, проживающих в деревне Танино, я знаю лет пять. Пoмню эту красивую пару на встрече, организованной соцзащитой для супругов, отмечающих золотую свадьбу. С Николаем Степановичем мы встречались и на выборах, и у обелиска погибшим землякам в День Победы, за праздничным столом. Он скромен и неразговорчив, но живой огонек в глазах выдает активную натуру. Я напросился на интервью.
— Где можно встретиться?
— Заходи ко мне! — не раздумывая, пригласил Кузнецов. И вот я в его доме, что стоит на широкой деревенской улице, возле пруда.
Хозяина нет. По субботам он посещает баню в Новоникольском. Спасибо местной администрации — для ветеранов войны баня бесплатная. В комнатах ничего лишнего, чисто, уютно, тепло. Моложавая для своих 78 лет хозяйка предлагает подождать Николая Степановича. Завязывается непринужденный разговор. — Мне все толкуют, что молодо выгляжу, — говорит Мария Михайловна. — Но внешность, к сожалению, обманчива. Болячек целый букет. Еле до остановки дохожу. И то с палкой. Если бы не Коля, не знаю, что бы и делала... Восьмидесятилетний Николай Степанович yспевает и в магазин, и в соцзащиту, и в аптеку. Цены на лекарства, конечно, кусаются. Мария Михайловна показывает мне две упаковки с иностранными названиями — одна за 400, другая за 200 рублей. Хорошо хоть повысили пенсию бывшим фронтовикам.
Мария Михайловна не была на фронте, но разве женщины не ковали Победу вместе с братьями, отцами и мужьями в тылу? Младшая из семерых детей в крестьянской семье, с детства она была приучена к тяжелой работе: пахала, копнила, жала. На руке даже остался шрам oт серпа. «Я была очень сильная, — с гордостью говорит Мария Михайловна, — и хотела везде успеть!» С пятнадцати лет сидела за швейной машинкой в Танинской артели, которая шила для бойцов вещмешки и рукавицы.
В Танине, кроме общежития, был тогда и клуб. Здесь, на танцах, уже после войны, и познакомилась девушка с местным парнем Николаем Кузнецовым, тезкой знаменитого разведчика, Героя советского Союза.
...Стукнула дверь — Николай Степанович вернулся из бани. Стрельнул в
меня острым взглядом. Узнал, заулыбался.
— Долго ты собирался.
— С легким паром, Николай Степанович!
— Спасибо. Парок был хороший. Вот раздевалка только маловата...
Сидим за столом. Перед нами грибки, жареная картошечка и чекушка, которую я на всякий случай прихватил, считая, что у нас с хозяином уже достаточно близкие отношения. Разговор о войне. Продолжалась она четыре года, а память — на десятилетия. До 1943 года, пока не достиг совершеннолетия, Николай копал блиндажи, окопы, ходы сообщения, противотанковые рвы. И только в 18 лет получил карабин. «Что ППШ? — рассуждает бывший солдат. — Бьет по тем, что рядом. А уж из карабина я его откуда хочешь достану...» Так с карабином и прошел он от Мемеля до Кенигсберга, где был тяжело ранен и откуда попал на целых четыре месяца в госпиталь. На войне не знаешь, где тебя поджидает опасность. Были у него ситуации и пострашнее — цел остался, а здесь не ждал, не гадал — рвануло рядом, и чуть не лишился обеих ног и руки.
Незадолго до его paнения саперам предстояло разведать переправу в устье мелкой, но довольно широкой речушки. Твердое ли дно, выдержит ли танки? Перед водной преградой было несколько рядов фашистской колючей проволоки. Вода ледяная. Один из солдат отказался выполнять приказ.
— Это — верная смерть, лучше зacтрелите меня сразу, — сказал он лейтенанту.
— Пойдешь под суд! — заорал лейтенант. — Кузнецов, Шабунин, приступайте к выполнению боевого задания!
В кромешной темноте, освещаемые по временам ракетами, ползли бойцы к проволочным заграждениям, увешанным консервными банками. Одно неверное движение — банки зазвенят, и на тебя обрушится огневой шквал... Разрезали проволоку, сделали проход и бесшумно пробрались к реке. После пережитого напряжения ледяная вода уже не пугала. Дно оказалось твердым. Наутро «тридцатьчетверки» прорвали немецкую оборону, а Николай Кузнецов и его товарищ стали кавалерами ордена Красной Звезды.
Другой драматический эпизод из фронтовой жизни Николая Степановича был связан с... топором. Взвод готовил переправу через речушку с крутым берегом. И надо же было случиться тому; что топор с обледеневшим топорищем выскользнул из рук сапера. Тот самый лейтенант (успевший уже стать старшим), что представлял его к ордену, взбеленился:
— Ты понимаешь, что это равносильно потере личного оружия? Я тебя накажу...
И наказал, вычеркнув из списков представленных к награде за успешную разведку боем. Потом офицер признался, что погорячился. Но медаль —За отвагу— так и не досталась храброму воину. День Победы Кузнецов встретил в госпитале. Этот день стал памятен ему не только всеобщим ликованием, но и обильной едой и питьём. Раны заживали, здоровье поправлялось. Вскоре приехали и «покупатели», как называли солдаты вербовщиков. Николай Степанович попал в войска МВД и демобилизовался только в 1950 году.
Не сразу наладилась жизнь «на гражданке». В родительском доме ему с женой и сыном Владимиром досталась маленькая комнатёнка, в которой едва поместились кровати и стол. И с фарфорового завода пытались уволить — работай, дескать, как сельский житель, в колхозе. Не стал увольняться. Зарвавшихся чиновников поправили, а бывшему солдату компенсировали вынужденный прогул.
Потом дела поправились. С помощью родственников к дому сделали пристройку. Уже и вчетвером (родилась дочка Ира) стало не тесно. Работать вместе с Марией Михайловной устроились в Запрудню на ЗЭЛТу. На пенсию (у него 121, у неё 95 тогдашних рублей) по тем временам можно было жить. Но тут начались перестройка, реформы. К счастью, дети уже выросли и определились. Владимир живёт и работает в Москве, Ирина, окончив медучилище, устроилась в Запрудненской больнице. У неё уже двое взрослых детей, а два года назад Мария Михайловна стала прабабушкой. Дети, внуки не забывают стариков, часто бывают в гостях, помогают по хозяйству. Николай Степанович и сам ещё шустёр. А после добавки к пенсии вообще почувствовал себя на высоте.
— Мы, мать, теперь ни от кого не зависим. Нам нужно только здоровье...
...Вечер жизни — драматический этап в нашем земном существовании. Болезни, неисполнимость многих задумок из-за физической немощи, потеря близких, ограниченность в передвижениях — всё это давит на психику. А если сюда добавить ещё нищенский быт, то ситуацию можно назвать трагедией. Сколько их сейчас, этих трагедий?
К счастью, у четы Кузнецовых материальный достаток, жильё с газовым отоплением. Рядом с ними — родные, любящие их люди. Радостно, что Николай Степанович и Мария Михайловна на склоне лет могут пожить полноценно. Они, как и миллионы ветеранов, это заслужили...
Л. НЕВЕРОВ.
(Наш корр.) |
