Иван Сергеевич Романов — мой дед по матери. Мне приходилось часто встречаться с ним до самой его смерти в мае 1965 года.
Я, старший его внук, родился в 1942 году в д. Ахтимнеево. После войны наша семья переехала в г. Ногинск, но наших родных мы не забывали и каждый год на летние каникулы приезжали к ним.
Дом, где я родился и где жили мои дедушка с бабушкой, был самый ближний к Талдому. В этом доме Иван Сергеевич Романов и его жена Елизавета Ивановна поселились со своими детьми ещё в начале 20-х годов. Это был обыкновенный деревенский бревенчатый дом с крышей, покрытой кровельным железом. В доме была русская печь и печь-лежанка, две комнаты, подсобные помещения, двор. Около дома — садово-огородный участок. И мне особенно запомнилось: на нём росли две большие берёзы. Дом стоит и сейчас, но нам не принадлежит.
В мои детские годы дедушка ещё работал в редакции Талдомской районной газеты, и я его часто встречал, когда он возвращался после трудового дня.
Я любил деда, а ещё уважал как человека, и, думаю, этому во многом способствовала моя мама. Будучи очень доброжелательным, предельно честным, исключительно добрым человеком, эти качества он прививал и нам, детям. Я думаю, что многие люди его любили. Правда, гости в доме были не часто, но если кто-то приходил, пусть даже самый простой, казалось бы, «маленький» человек, его встречали с теплотой.
Начинались долгие беседы у самовара, чаепитие было с домашними пирогами. В русской печи готовились прекрасные кушанья, все они подавались к столу. Дедушка был интересным собеседником, до сих пор слышу его слова. Он мог и сам хорошо готовить. Особенно всем нравилось грибное блюдо. Собранные в лесу грибу, главным образом белые, подосиновики и подберёзовики, отваривались в молоке, куда при варке добавлялись мука, лук, соль, специи и что-то ещё, известное только деду. Именно это делало грибы особенно вкусными, и я всегда съедал их большими тарелками.
В лес мы с дедушкой ходили редко, но часы, проведённые с ним на природе, остались в моих воспоминаниях навсегда. Выходили из дома очень рано, когда ещё стелился утренний туман. Иван Сергеевич был хорошим грибником, знал грибные места и разбирался в видах. Он срезал только молодые грибы и никогда не вырывал их с корнем. Дедушка очень любил природу, лес и учил нас, ребят, беречь это богатство. Чаще всего он ходил в лес один, уходил на весь день, а с собой брал ломти чёрного хлеба с сахаром. Мы, его внуки, верили в чудо, и дед понимал это. Придя домой вечером после долгой ходьбы в лесу, он первым делом направлялся к нам и, хитро улыбаясь, говорил: «Я принёс вам подарок от лисички — «лисичкин хлеб». Дедушка разворачивал бумагу и протягивал нам несъеденные куски хлеба, пропитанные растаявшим сахаром. Ничего не было вкуснее этого хлеба!
Спустя много лет я прочитал рассказ М. М. Пришвина «Лисичкин хлеб». Я гордился своим дедом, знал, что он дружил с М. М. Пришвиным. Напечатаны воспоминания И. С. Романова об этом. Недавно вышли из печати дневники М. М. Пришвина, отражающие его годы жизни в Талдомском районе. Михаил Михайлович в них немало написал и о моём деде. В книге помещена фотография 1925 года, где рядом с М. М. Пришвиным сидит И. С. Романов.
В детстве мне мама рассказывала, что как-то учила стихотворение, заданное в школе, напечатанное в учебнике «Родная речь». Слова она произносила вслух, и дедушка их услышал. Он сказал маме, что это его стихотворение. Это была песня башмачника, слова которой приводит в качестве примера М. М. Пришвин в своём очерке «Башмаки».
Мой дед в течение всей своей жизни писал стихотворения, очерки, рассказы, воспоминания. Они печатались в местных изданиях. Часто я его видел в большом зелёном кресле, дедушка читал. Читал он очень много, даже за едой я его видел с книгой, газетой, а окончил он всего 2 класса церковно-приходской школы. Дед стал человеком с глубокими знаниями благодаря самообразованию.
В детстве я пытался подглядеть, как создаются его стихи и проза, но дедушка скрывал это от всех. Видимо, он боялся, что листы писчей бумаги с текстом могут затеряться, и он тщательно прятал их за большое зеркало на стене. У дедушки было много старых, дореволюционных журналов и книг. В детстве я просматривал многое, часть из них сохранилась, но большинство затерялось, о чём я сильно сожалею.
Я немного побаивался деда, он был с нами, его внуками, довольно строг и очень любил дисциплину. Иногда он меня ругал за непослушание родителям, хотя в школе мое поведение было безупречным.
Мне казалось, что дедушка умел делать любую мастеровую работу, многое в доме было сделано его руками. Запомнилось, как он учил меня косить. «Ты пятку-то косы опускай до земли, тогда и коса пойдёт хорошо», — говорил он. Много раз я пытался косить, но постичь искусство косьбы, которым обладал Иван Сергеевич, не смог.
Самое главное, что я вынес из детства о дедушке, это уважение к человеку. До сих пор он стоит перед моими глазами со снятой шляпой в руке и склонённой головой; так дедушка приветствовал знакомых ему людей.
Я часто рассказываю о своём деде моим детям. К сожалению, обе мои дочери родились после его ухода из жизни. Старшая из них стала журналисткой, работает в одной из центральных газет. Был период, когда она писала очень неплохие стихи. Видимо, эти задатки передались ей от прадеда, Ивана Сергеевича Романова.
Валерий ИВАНОВ.
г. Ногинск |
