В памяти народа 22 июня 1941 года навсегда будет вписано черной краской. По всей стране летели гонцы со страшной вестью: война. Замирали прохожие в городах у репродукторов, плакали женщины, провожая на фронт, под огонь и пули своих сыновей, мужей, братьев.
Погожий воскресный день в Талдоме стал днем горя. Вот несколько интервью, взятых у прохожих на площади Талдома.
— Очень хорошо помню тот день, — говорит Ефросинья Трифоновна Карпова. — Работала я тогда в Буртаковской чайной. Народу было много, и вдруг приходит председатель сельпо и объявляет, что началась война. Все заволновались, зашумели, а я чуть не выронила посуду из рук.
Осенью в чайной стоял батальон солдат, они передвигались к Москве. Я в то время возила из Талдома продовольствие. Муж у меня служил в Мурманске, его оттуда взяли на фронт в 1942 году. Отца тоже мобилизовали на войну, он потом вернулся, а брат погиб. Чуть не в каждый дом принесли похоронку. Никакому народу не пожелаю я пережить то, что выпало нам. И сейчас, когда по телевизору показывают, как плачут матери в Осетии, на Днепре, так страшно смотреть...
Знакомые 83-летней Любови Барановой (отчества они не знают) рассказали, как она в войну осталась с троими детьми. Всех подняла, всех вырастила. Получила извещение, что муж погиб без вести. Работала в Высочках в колхозе, старалась накормить детей, отрывая от себя скудный кусок. Сейчас дружно живет с сыном и снохой, управляется на огороде. Сколько терпения, жизненной стойкости в этой немолодой женщине!
Многие в Талдоме знают Анастасию Неофитовну Шефову. Вот как вторглась в ее жизнь война.
— По радио в 1941 году я услышала, что объявили войну. Мужу Константину Владимировичу принесли повестку. Он дошел до Берлина, имеет награды. Но мне довелось получить на него похоронку в середине войны. Потом другое несчастье — умерла полуторагодовалая дочь.
С обувной фабрики, где я работала, меня сначала послали на торфоразработки, а потом дали повестку в армию. Досталась мне должность повара. Кормила пехотинцев. Сначала стояли под Ленинградом. Готовила на походной кухне. Часто попадали под обстрелы, было очень страшно. Три года была на войне. А в конце ее случилась нечаянная радость. Я получила письмо от мужа, он меня разыскал. Это было в Германии.
Своих детей мы больше не нажили. Но у меня подрастает племянник, и я, как представлю, что ему идти служить, и вдруг — в горячую точку — сердце кровью обливается. Подумать только, что пережило наше поколение, и над нашими потомками нависает такая же угроза — быть убитым или покалеченным в никому не нужной братоубийственной войне. Интервью вела Л. ДУБРОВИНА. |
